— Нетерпеливая нимфа, твоему сатиру нужна маленькая передышка. Но, думаю, твои ласки оживят его.
Вскоре Дина сумела его «оживить», а еще через несколько мгновений обратилась к нему с мольбой:
— Пожалуйста, Коби, пожалуйста.
Радуясь, что его молодая жена не поддалась страху, Коби сделал ее своей. Двое стали плотью единой, и Дина познала наслаждение, сменившее и победившее боль.
— Не тигры, — прошептал Коби, — а играющие тигрята. Любовь — не поле боя, Дина, а разделенное на двоих удовольствие.
— Тогда почему сначала я смеялась, а потом расплакалась? — спросила Дина через несколько минут. Коби чувствовал соленый вкус ее слез: он собирал их губами.
— Сильные чувства схожи, Дина. Смех и слезы всегда рядом.
«И это правда», — подумала Дина, удивляясь своим былым страхам. Теперь она восхищалась его способностью не только преодолеть ее испуг, но и доставить ей удовольствие, равного которому она никогда не испытывала.
Перед сном Дина заметила то, на что не обратила внимания во время любовной игры: его спина была покрыта ужасными шрамами. Девушка чувствовала пальцами грубые рубцы. Она ничего не сказала, но когда ее муж встал, чтобы одеться, и повернулся к ней спиной, увиденное ее ужаснуло.
В отличие от Виолетты Дина не стала задавать вопросов, и опять же в отличие от сестры сразу поняла, что Коби был жестоко избит. Виолетте он сказал, что его сбросила необъезженная лошадь и протащила по камням, но Дина бы не удовольствовалась таким объяснением.
Ее сердце было переполнено любовью. Она представить себе не могла, что кто-то оказался способен совершить подобное зверство с человеком, который был так добр к ней.
Дина была уверена, что при всей своей доброте Коби не любит ее, и не понимала, что заставило его выкупить ее у Рейни. Она была благодарна ему не только за спасение от Виолетты и нищеты, но и за его нежность и ласку.
— Запомни, Дина, — сказала она себе, проваливаясь в сон, — внешность часто бывает обманчивой.
Уокер встретился с одним из своих осведомителей в маленькой пивной недалеко от Стрэнда. Этот человек принадлежал к так называемому «полусвету» и откликался на имя капитан Легг. Он водил знакомство с людьми из общества и посещал мужские клубы, но никогда не приглашался на такие блистательные приемы, как у Хертфордов.
Несмотря на это, он был в курсе всех сплетен, которые обсуждались в гостиных Мейфэйра и Белгравии. Пару недель назад Уокер попросил его выяснить все, что можно, о мистере Джейкобе Гранте, американском финансисте.
Когда пришел Уокер, Легг поприветствовал его радостным возгласом.
— Вот и ты, Уилл. Будешь пива?
Уокер не отказался. Взяв кружку и сделав хороший глоток, он произнес:
— Ну?
— Все путем. Сколько заплатишь?
Уокер назвал сумму. Осведомитель презрительно рассмеялся.
— Мало. Хотя бы десятку.
— Десятку! Ты шутишь. В Скотланд-Ярде деньги не печатают.
— Такая уж цена, парень. Я всю его подноготную узнал. Не ты один интересуешься его прошлым. Есть люди, которые заплатят гораздо больше. Но если тебе это не нужно… — и он сделал вид, будто собирается уходить.
— Отлично. Я дам тебе десятку. Но только если твой рассказ того стоит.
— Этот мистер Грант очень странный малый. Он считается приемным сыном Джека Дилхорна, богатого, как Вандербильт или Рокфеллер. Однако, ходят слухи, будто он незаконный сын Дилхорна и его жены Мариетты Хоуп, рожденный незадолго до их свадьбы. Ее отца звали Джейкоб Хоуп… сечешь? К тому же, он вылитый Джек Дилхорн, хотя папаша так его и не признал.
— Дилхорн, — буркнул Уокер, думая о мистере Дилли и мистере Хорне. — Продолжай, интересно.
— Его растили как богатого наследника. Он выучился в Йеле на горного инженера, и, по слухам, собирался занять теплое местечко на отцовской фирме. Вместо этого он неожиданно все бросил, уехал в Аризону и устроился работать на шахту в городке под названием Братт-Кроссинг. Месяцев через шесть он исчез и еще через полтора года объявился в Нью-Йорке уже с небольшим состоянием, которое здорово преумножил на Уолл-Стрит… к отцовским денежкам, как мне говорили, он даже не притронулся.
— Откуда он взял эти деньги? — спросил Уокер.
— Кто знает? Недавно Пинкертон отправил в Аризону своего агента, но Братт-Кроссинг уже несколько лет как заброшен, и теперь там ничего путного не узнаешь. Примерно через год после исчезновения Гранта шахту взорвали бандиты. Местного землевладельца Бленкайрона, бывшего управляющего шахтой, убили в перестрелке. Его охранника Грира, известного негодяя, ранили, но он выжил и сумел скрыться. После уничтожения шахты городок опустел. Грант мог найти работу где-нибудь еще, но единственной действующей в то время шахтой была шахта в Сан-Мигеле, в Нью-Мексико. Когда агент Пинкертона попытался расспросить местных жителей, оказалось, что никто и слыхом не слыхивал о Гранте. Самое забавное, что шахта в Сан-Мигеле тоже была взорвана во время стычки с бандитами, но ее смогли восстановить. Что бы там ни было, Грант осел в Нью-Йорке и начал зарабатывать себе состояние. Первым делом он захватил «Юго-западную горную компанию» и отправил бывшего президента в тюрьму за мошенничество. Шахта в Сан-Мигеле тоже принадлежала компании, а теперь принадлежит Гранту. Но чем он занимался эти полтора года? Как получилось, что обе шахты были взорваны… совпадение это или нет?
— Все возможно, — сказал Уокер. — Все это очень интересно. Но бесполезно для меня. Он честный человек?
Капитан Легг рассмеялся.
— Честный! Бог знает как сколотил себе состояние, превратился в мультимиллионера, стал еще богаче, чем папаша… с которым-то и дела иметь не хочет… А сам ты как думаешь?
— Я думаю, — сказал Уокер, — что он прикидывается святошей, а я таким людям никогда не доверял. Агент Пинкертона считает, будто он имеет какое-то отношение к Сан-Мигелю?
— Да, но ничего не может доказать. Хотя я видел Гранта пару раз в Лондоне, и, по-моему, он выделялся бы в том занюханном городишке, словно хрен посреди чистого поля.
Уокер вспомнил грязного мистера Дилли/Хорна, растворяющегося в лондонской толпе, набрасывающего удавку на ни в чем не повинного полисмена и умеющего изобразить любой акцент.
— С тех пор лет десять уже прошло, — жизнерадостно заявил капитан Легг, — а теперь он стал любовником леди Кенилворт, женился на аристократе и подружился с принцем Уэльским. С чего ты взял, будто он планирует какую-то авантюру?
— Есть причины, — мрачно ответил Уокер. Он верил, что мистер Дилли способен на любые фокусы.
Дина Грант понятия не имела о фокусах мужа. На следующий день после приема у Хертфордов она спросила, как бы между прочим:
