В тот же миг милорд, находившийся до этого целомудренно далеко от гувернантки, вскочил на ноги и бросился спасать свое дитя. Он прыгнул в ручей, схватил девочку на руки и, к удовольствию мисс Стрэйт, по крайней мере, вылез такой же мокрый. Оргия, которую надеялся застать Бен Блэкберн, превратилась в детскую игру. Ни сатиров, ни нимф, только веселящиеся отец с дочерью.
Обращенное к ним лицо милорда было таким счастливым, какого никто из них в Лаудвотере никогда не видел. Только Эмма почувствовала боль, узнав прежнего беспечного Доминика Хастингса. Это длилось одно мгновение. Милорд направился к дому с мокрой Тиш на руках мимо ухмыляющегося Бена Блэкберна и озабоченных женщин, командуя на ходу:
— Мисс Лоуренс, пожалуйста, идите за мной. Я поймал в ручье большую рыбину и боюсь, нам обоим необходима ванна и чистое белье.
Эмма охотно последовала за ним. От этого нового подтверждения близости милорда и гувернантки ухмылка Бена Блэкберна стала свирепой. Калипсо Стрэйт с любопытством наблюдала за его гневом. Милорд и Эмма исчезли за поворотом дорожки.
Значит, вот куда дует ветер? И неужели не будет конца триумфам гувернантки? И насколько глубоко увяз милорд? И каковы его намерения? Несомненно, умная женщина может использовать ситуацию к своей выгоде, а мисс Стрэйт давно поняла, что гувернантка умна. Достаточно ли умна, чтобы поймать одного из лордов, как леди Летиция поймала свою рыбину?
Но неужели она, Калипсо Стрэйт, глупее этой гувернантки?
— Еще одно слово перед тем, как вы уйдете, мисс Лоуренс, — обратился милорд к Эмме, когда дамы покидали джентльменов после обеда.
Он уже принял ванну и снова оделся как денди. Его гости никогда не могли предугадать, какой образ он выберет: провинциального сквайра или столичного денди. Сегодня он был истинным денди, повязав галстук а-ля Наполеон и зачесав волосы назад. Фрак, черные шелковые бриджи и изящные черные кожаные туфли с серебряными розетками превратили его в первоклассного щеголя.
Милорд приказал Эмме не покидать общество сразу, как только дамы устроятся в гостиной. Тиш с ними не было. Кэтти и миссис Мортон, услышав о падении в ручей, уложили ее в постель, чтобы избежать верной простуды.
Протесты Тиш ни к чему не привели. Девочка к тому же сожалела о том, что папа выбросил ее рыбину обратно в воду, а не позволил принести домой. Тиш хотела, чтобы повариха поджарила ее на обед.
— А теперь так рано ложиться спать… — жаловалась она. — Я этого не вынесу. Дорогая мисс Лоуренс, пожалуйста, скажите им, что упасть в ручей — не хуже, чем принять лишнюю ванну.
Эмма была совершенно согласна с Тиш, но не могла противостоять объединенной мощи двух женщин. И было бы нетактично расширять свои права. Кэтти и миссис Мор-тон и так были слегка обеспокоены явным увлечением милорда гувернанткой. Не стоит заставлять их относиться к ней с еще большим негодованием.
Эмма печально подумала, что осталась без единого друга как наверху, так и внизу. Каждая партия имела собственные причины не любить ее или не доверять ей. Не очень приятно оставаться в изоляции. В прежних домах ей всегда удавалось сохранить если не дружбу, то хотя бы уважение как высших, так и низших обитателей. Но теперь, кроме милорда и Джона Бассета, друзей у нее нет. На нее смотрят как на добычу или выскочку.
Эти гнетущие мысли витали в ее голове, когда она вышивала в гостиной с таким старанием, будто жизнь ее зависела от этого. Леди Клара, Калипсо Стрэйт и миссис Мор-тон беседовали, игнорируя ее. Прибытие мужчин, слегка развеселенных портвейном, не исправило ситуацию, поскольку вскоре стало ясно, что единственная их цель — Эмма. Присутствие остальных женщин они лишь терпели.
Не то чтобы они нарушали приличия, но их красноречивые мимика и жестикуляция не соответствовали словам.
Джон Бассет немедленно подошел к одиноко сидящей Эмме — счастливое для него обстоятельство.
— Моя дорогая мисс Лоуренс, — энергично начал он. — Я читал ваш отчет милорду об испытаниях в Киллингворте и их возможных последствиях. Прекрасная работа! Я не смог бы написать лучше! Милорд сказал, что напишет сэру Томасу и за основу возьмет ваш отчет. Честное слово, если бы вы были джентльменом, а не леди, я боялся бы за свое место! А так я сожалею, что милорду не долго осталось наслаждаться вашим искусством. Моя рука быстро заживает, и скоро я смогу снова пользоваться ею, что позволит мне вернуться к своим обязанностям и снять тяжелую ответственность с ваших плеч. Милорд говорит, что вы поступили очень благородно, выполняя мою работу и продолжая давать уроки леди Летти. Мы оба боимся за ваше здоровье, если вы будете и дальше так много трудиться.
— О, но работа такая интересная, — пылко ответила Эмма. — Я так наслаждалась ею, и я предпочитаю быть занятой.
— Мы с милордом это заметили. — Джон не мог сдержать свой энтузиазм и не сводил с Эммы сияющего взгляда. — Моя дорогая мисс Лоуренс, позвольте мне поговорить с вами завтра в час, который вы назначите сами, по вопросу, беспредельно важному для моего сердца. Вы позволите?
По горящим глазам Джона Эмма немедленно поняла, какой вопрос он хочет поднять. Безнадежно, совершенно безнадежно. Она могла принять его лишь как друга, никогда — как возлюбленного. И теперь ей придется провести бессонную ночь, пытаясь придумать слова для вежливого отказа. Хотя она лучше всех знала, что любые ее слова сделают его несчастным.
Но остановить его, предотвратить завтрашний разговор невозможно. Джон продолжал говорить, Эмма машинально отвечала, пытаясь скрыть свои истинные чувства, и согласилась встретиться с ним в десять утра.
Когда Джон вскоре отошел от нее, на освободившееся место уселась Калипсо Стрэйт.
— Еще один преданный поклонник, мисс Лоуренс? И такой, который непременно сделает вам честное предложение. Хотя, возможно, не его вы хотели бы видеть у своих ног! Я боюсь, что все поклонники, чье положение в обществе выше вашего, хотя и бесконечно восхищаются вами, не сделают вам предложение, которое могло бы вас удовлетворить. Достойные предложения могут сделать равные вам или те, чье положение еще ниже вашего, но они не удовлетворят вас по совсем иной причине, совершенно мирской.
Надеюсь, вы тщательно обдумаете мои слова и поступите разумно, как и подобает женщине, не имеющей ни денег, ни положения в обществе.
Все это было сказано с таким любезным видом, что сторонний наблюдатель принял бы обеих женщин за лучших подруг. Тем более что Эмма мило улыбнулась своей мучительнице, решив, однако, проявить не меньшую откровенность.
— Я обдумаю ваш совет, мисс Стрэйт, как обдумала бы любой другой, и приму ту его часть, которая покажется мне разумной и полезной, проигнорировав ту часть, которая таковой не является. Вас это устроит? И не позволите ли мне предложить совет вам? Полагаю, он сможет принести вам пользу. Мне кажется, ваше положение не так сильно отличается от моего, как вы пытаетесь убедить меня.
