— Скажите! — настаивал Джонатан. — Ах, если бы я сделал это поискуснее, вы бы разобрали сразу.
Она прижала руку к груди. То, что прочитали ее пальцы, отозвалось в ней незнакомым прежде, восхитительным волнением.
Джонатан склонился к ней и прошептал, почти касаясь губами ее волос:
— Скажите же, Джудит!
Ее пальцы снова нащупали затейливо вырезанный орнамент.
— По-моему, — пролепетала она дрожащим голосом, — по-моему, это сердце, а внутри него две заглавные буквы «Д».
— Совершенно верно! — обрадованно воскликнул юноша. — «Джудит и Джонатан». — Растроганный искренней радостью, отразившейся на ее лице, он заговорил быстро: — Я всего лишь бедный парень, служу вторым лакеем, но я умею читать и писать, и дядя говорит, что со временем передаст мне свой магазин. Он хочет, чтобы сначала я испытал себя, поработал на хозяина и усвоил манеры господ. Но он уже стар, часто болеет, и думаю, скоро не сможет обойтись без моей помощи. Настанет день, когда я стану свободным и мне не нужно будет больше служить такому человеку, как сэр Генри, за кров и стол. Но если бы я не стал его слугой, я не встретился бы с вами.
— Зачем… вы все это мне рассказываете? — тихо спросила Джудит.
— Неужели вы не догадываетесь? Стоило мне вас увидеть, как все остальные девушки перестали для меня существовать. Мое сердце целиком принадлежит вам, Джудит, и всегда будет принадлежать.
Она повернула к нему сияющее, удивленное лицо. Все ее существо силилось прорваться сквозь пелену черноты. Он поцеловал ей руки и потом очень осторожно коснулся губами щеки.
Через рощу до них долетел бой часов на колокольне. Джонатан помрачнел и выпрямился.
— Мне пора идти. Мисс Арабелла приказала подать карету. Если я опоздаю…
— Но она ведь не станет наказывать вас? Я встречалась с ней только один раз, и у нее был такой приятный голос…
— Да, она довольно добра. Но она дочь своего отца, и к тому же господа не терпят, когда их заставляют ждать.
Откуда-то из далекого прошлого до нее долетел нетерпеливый мужской голос, выкрикивающий приказания. Она вздрогнула.
— Вы замерзли, — забеспокоился Джонатан. — Я позову мистрис Хардэм, чтобы она отвела вас домой. Я спрошу ее, когда мы сможем увидеться снова. Мне нечасто удается покидать замок. Но я все-таки найду способ. Ради нескольких мгновений с вами я с радостью рискну жизнью.
Она протянула руку.
— Нет, не говорите так. Если вы и правда хотите снова увидеться со мной…
— Вы знаете, что это правда. Но теперь, хотя мне и очень грустно, я должен вас покинуть.
Он еще раз поцеловал ей руку. На краю рощи его поджидала Кейт.
— Видишь, я сдержала свое слово, как ты сдержал свое, Джонатан.
— За что я вам очень признателен, мистрис. Вы по-прежнему не хотите, чтобы я приходил в деревню?
— Лучше не стоит. Тот человек, который хотел тебя убить, чересчур вспыльчив. Если он снова увидит тебя возле моего дома, я не поручусь за твою безопасность.
— Тогда… вы снова пришлете мне записку с хромым мальчиком?
— Я постараюсь. — Она пытливо посмотрела на него. — Но хочу быть кое в чем уверена. Ты не обидишь Джудит ни словом, не действием!
Он высоко вскинул голову под ее пристальным взглядом.
— Клянусь, что скорее умру, чем это случится.
Джонатан повернулся и побежал через рощу. Но через несколько шагов вдруг остановился и снова поспешил к ней.
— Мистрис Хардэм, той ночью я ничего не видел в вашем доме. Но я могу сказать нечто такое, что, возможно, заинтересует вас или как-то поможет.
— Что же это? — спросила она недоверчиво.
— У моего хозяина острый нюх. В первый же день, как мы приехали в замок, он велел мне обыскать пещеру на склоне холма в конце парка.
Кейт резко втянула в себя воздух.
— И что же ты там нашел?
— Ничего, мисс. Но я решил, что вам не помешает знать. — Он смущенно замолчал.
— Хорошо, что ты сказал об этом, — ответила Кейт. — Той ночью от меня зависела твоя жизнь. Ты, конечно, понимаешь, что можешь очень навредить мне, если…
— Я никогда так не поступлю. Напротив, я хотел бы как-то помочь вам.
Кейт провожала взглядом его худощавую фигуру, пока она не скрылась за деревьями. У тропинки лежали в траве брошенные ею колокольчики. Вздохнув, она подобрала их, представив, как они будут лежать здесь, увядая, погубленные ее рукой.
Джудит все еще сидела на бревне, ощупывая кусок дерева. Ее лицо выражало восторг. Услышав шаги Кейт, она сперва сделала быстрое движение, намереваясь спрятать подарок. Но желание поделиться радостью пересилило, как у ребенка.
Кейт повертела в руках дощечку, отметив, что она вырезана и отшлифована с большой тщательностью.
— А ведь это планшетка, которые вставляют в корсет. Ты догадалась?
— Я… не совсем. — Кровь прилила к щекам Джудит теплой волной.
Кейт сомкнула пальцы девочки вокруг подарка.
— Но ты поняла ее значение? Это знак любви…
— Мне кажется, я вижу сон, который в любую секунду может оборваться. Ущипни меня! Кейт незамедлительно оказала ей эту услугу, Джудит взвизгнула, и обе они рассмеялись. Но Джудит тут же снова сделалась молчаливой, погрузившись в мечты. В ее жизнь вошла любовь, она обрела новый смысл. Кейт собственной рукой ослабила нить, которая до этого связывала девочку исключительно с ней одной.
Над сонной гладью залива низко пролетел одинокий кроншнеп. Потом он взмыл вверх и превратился в легкий росчерк карандаша на розовеющем небосклоне. Его печальный крик эхом пронесся над лесом, перекрывая веселый щебет пернатых парочек, наполнявший рощу. И в этот миг Кейт поняла, что она — единое целое с этой одинокой птицей и открывшаяся ей внутри нее пустота бесконечна, как само небо.
Вечернее солнце спускалось в залив, мягким светом озаряло деревню. Колокольня казалась совсем черной на фоне малинового неба. Рядом с вытащенными на берег лодками сновали суетливые чайки.
Кейт сидела на скамье у моря и смотрела невидящим взглядом на эту привычную с детства картину. Она оставила Джудит за плетением корзины, погруженную в мечты. А Джеми, сосредоточенно склонив голову, пытался скопировать буквы алфавита. Она тихо, чтобы им не мешать, закрыла за собой дверь, этим мирным вечером желая остаться наедине со своими мыслями.
За внешним спокойствием деревни она чувствовала скрытое напряжение, которое к полуночи воплотится в действие. Вода стоит высоко, луна идет на убыль, звякают уздечки и глухо ступают копыта, мигает фонарь, чавкает вода у берега, на который вытаскивают лодки, и вот уже тянется вереница навьюченных лошадей по длинному туннелю между стволами старых вязов.
