— Тебе не больно? — тихо выдохнул он прямо ей в губы.
Боль уже начала проходить, и она едва слышно ответила:
— Нет.
Иен выпустил ее пальцы и сжал ладонями бедра. Чуть отодвинулся, чтобы дать вздохнуть. Теперь он находился полностью. Сабрина никак не могла отвести взгляда Снова напористо и властно Иен прильнул к ней и медленно вошел в ее лоно. Сабрина в полной уверенности, что ее разорвет, вцепилась в плечи мужа. Но на этот раз она почувствовала боли. Ее тело сдалось, нежная плоть приняла его настолько, насколько он хотел… и даже больше.
Ее глаза оставались полузакрытыми, внизу живота разгорался неугасимый костер, и с каждым ударом сердца жар по жилам поднимался все выше и выше. Сабрина содрогнулась и рванулась бедрами навстречу мужу в тот самый миг, когда он погружался в нее…
Их тела встречались снова и снова. Темп бешено нарастал, и Сабрина поняла, что он достал до самого чрева. В ухо рвался его прерывистый шепот. Стало ясно, что Иен не владеет собой, но Сабрину это больше не тревожило: безумие овладело и ею самой.
Секундой раньше она считала это невозможным и вот уже воспарила в миры раскаленного добела наслаждения. Смутно слышала, что кричит сама. Поражалась и страшилась тому, какой обрела в его объятиях восторг. Но вот тело Иена содрогнулось в последний раз, и врата ее лона затопили пламенные потоки. Напряжение стало покидать и его. Он тихонько погладил Сабрину по щеке и убрал с нее спутавшуюся прядь волос.
— Тебе хорошо, девочка?
Сабрина не могла отвечать. Иен оказался нежным и терпеливым учителем. Она вспомнила его слова: « Когда — нибудь ты станешь матерью моих сыновей» — и внутренне обмерла. Боже праведный, мыслимо ли, что она может зачать его ребенка? А ведь зароненное им только что семя вполне способно дать всходы.
Это уже было слишком. Сердце непроницаемым покровом окутало отчаяние. Сабрина презирала себя за то, что уступила слабости плоти. Не ожидала, что до этого дойдет, по-глупому не хотела верить. Когда-то она злила Иена тем, что обещала во время телесной близости представлять Джеми. А теперь, увы, не может толком вспомнить его лица.
Он прав, с горечью думала Сабрина. Ребенок, которого она когда-нибудь родит, будет продолжением Иена, а не Джеми. Значит, она предала Джеми. Предала. А сама обещала ждать.
Ей следовало отбиваться. Протестовать. Если нужно, умолять о пощаде. Но что бы это дало? — возражал ее внутренний голос. Иен сам говорил, что результат будет один.
Он так и сказал. Она принадлежала ему и по праву, и на деле. Но не в душе. В душе — никогда!
— Сабрина? — В голосе Иена прозвучали вопросительные нотки, и он приподнялся на локте.
— Не смей! — закричала она. — Не смотри! — И. отвернувшись, уткнулась ему в плечо, больше всего на свете мечтая избавиться от его присутствия.
Иен отодвинулся на свою сторону, но освободиться от него Сабрине не удалось. Большим и указательным пальцами он взял ее за подбородок, приподнял голову и заставил посмотреть в глаза. Ладонью стер со щеки влагу.
— Что это? Слезы? Я тебе сделал больно?
— Нет, — прошептала она и судорожно глотнула. Лгать Сабрина не умела.
Лицо Иена стало чернее прилетевшей с восточным ветром тучи.
— Тогда к чему эти слезы? Губы Сабрины задрожали.
— Как ты не понимаешь? На твоем месте должен был оказаться Джеми. Должен был оказаться Джеми…
— Замолчи! — взревел Иен. — Я лишил тебя девственности так нежно, как не смог бы ни один мужчина! А ты мне платишь тем, что говоришь о другом в то время как на тебе еще свежо исторгнутое мною семя. Я тебе запрещаю, Сабрина! Запрещаю!
Он вскочил с кровати, не обращая внимания на свою наготу.
— Оставайся одна со своими мечтаниями, оставайся одна в темноте! — Его губы дергались. — Ты ведь этого хотела?
Оцепеневшая Сабрина наблюдала, как он собирает разбросанную по полу одежду и ищет что-нибудь, чтобы прикрыть обнаженное тело. Но вот он распрямился.
— Иен… Иен, подожди!
Но муж не остановился. Через секунду дверь хлопнула с такой силой, что казалось, содрогнулись стены.
Сабрина рухнула на постель и залилась горючими слезами.
Иен накинул на плечи плед и, потянув его, попытался прикрыть спину. В этот момент он почувствовал укол в кожу и в ноздри ударил резкий, неприятный запах. Черт возьми, ему уже не спать в эту ночь! Иен скривился и повернулся на другой бок. Терпение лопнуло, и в груди закипела ярость. Он скрипнул зубами. Будь она проклята, эта смазливая ведьма, которую он сделал женой!
Не так он представлял первую ночь с ней! Рассчитывал часами ублажать Сабрину и взамен получить достойное наслаждение собственной плоти. Но вместо этого оказался здесь, в конюшне. А она наверняка празднует победу: выставила мужа из собственной спальни! Единственным утешением было то, что ни одна живая душа не видела его бегства, ни одна живая душа не стала свидетелем оскорбления его мужского достоинства и гордости.
Наконец он со вздохом сел и тупо уставился в темноту. Ночью в конюшне заметно похолодало, и словно под влиянием свежего воздуха, остыл и его гнев. Но осталась обида, от которой Иен не в силах был избавиться.
Он чувствовал себя преданным. Так нежно и заботливо обошелся с невестой. До сих пор ощущал ее дрожащие губы в минуту поцелуя, вспоминал, как выгибалось тело, когда она ему так сладостно сдалась. А Сабрина в это время думала о другом… об этом Джеми… Джеми, будь он трижды проклят!
Мысли Иена перенеслись в замок, в комнату, где теперь спала Сабрина. Мак-Грегора так и подмывало вернуться к жене. Доказать, что, хотя ее губы нашептывали о другом, тело страстно жаждало именно его. Решимость так и поступить зрела в его голове.
— Ах, Сабрина, — пробормотал он вслух, — тебе кажется, что ты избавилась от меня. Не обольщайся, девочка, это вовсе не так. Тешься пока победой: сегодня последняя ночь, когда я позволю тебе спать одной. Единственная.
Приняв решение, Иен наконец уснул.
Бледные лучи просочились сквозь ставни и разбудили Сабрину сразу после рассвета. Большую часть ночи она металась в постели, ворочаясь с боку на бок, а спала едва ли несколько минут. Никогда в жизни не чувствовала она себя так одиноко и только теперь оценила последние ночи, когда рядом был Иен и она могла не обращать внимания на подступающие со всех сторон пугающие тени.
А теперь… теперь! Хотя она всеми силами гнала память, тем не менее не могла не переживать заново вечерние игры с мужем. Она вновь ощущала руки Иена, неистово ласкающие ее тело, губы, касающиеся сосков, которые до сих пор болезненно напряжены, щекочущий шепот на коже щеки…
Но больше всего ей не давало покоя воспоминание о том, как его огромный орган раздвигал ее плоть, переполнял ее всю. Сабрина подтянула ноги к груди и от нахлынувшего на нее стыда зарылась лицом в подушку.
