— Спасибо за то, что вы прислали мне завтрак, — сказала я.
— Да, но вы к нему почти не притронулись — я знаю, потому что встретила Мэри-Джейн, когда она уносила поднос.
— Я выпила две чашки чаю.
— Но есть тоже надо, моя дорогая. Что вы собираетесь сейчас делать?
— Пойду погулять.
— Ну что ж, только недалеко и, — не обижайтесь, Кэтрин, — но я бы посоветовала вам не ходить больше к аббатству.
С этим она оставила меня, и я пошла вниз, чтобы выйти на улицу. Мне хотелось поскорее выбраться из дома и оказаться где-нибудь подальше от него хоть на короткое время. Больше всего в этот момент я жалела, что мне нельзя было ездить верхом, иначе я ускакала бы на вересковую пустошь, и мне сразу стало бы веселей.
Когда я спустилась в холл, я увидела Люка, вошедшего в дом с улицы. Он был в костюме для верховой езды и в этот момент был так похож на Габриэля, что в полумраке холла я почти готова была подумать, что это он и есть. Я даже чуть не вскрикнула — мои нервы после вчерашнего были в таком напряжении, что мне уже могло почудиться что угодно.
— Доброе утро! — весело приветствовал меня Люк. — Еще каких-нибудь страшилищ видели?
Он ухмыльнулся своим собственным словам — или мыслям, — и от его легкомысленного равнодушия мне стало слегка не по себе.
— Одного раза было вполне достаточно, — ответила я как можно более небрежным тоном.
— Это же надо, монах в капюшоне! Бедная Кэтрин, вы на себя были не похожи от страха.
— Мне очень жаль, что я вас побеспокоила.
— Не надо жалеть. Когда бы вам ни понадобилась помощь, дайте мне знать. Я терпеть не могу монахов. Все эти их глупости… — посты, власяницы, обет безбрачия и тому подобное… все это полная чепуха. Я люблю хорошую еду, тонкое белье и красивых женщин. Так что, если вам будет нужна помощь, чтобы справиться с каким-нибудь монахом, зовите меня, не прогадаете!
Он явно смеялся надо мной, и я решила, что мне самой следует взять такой же тон. Мое собственное мнение о том, что случилось, не изменится, но навязывать его другим бесполезно, да и не нужно. Пусть они думают, что это был сон или игра моего воображения, это их дело. Я же постараюсь узнать, кто из обитателей этого дома сыграл со мной такую злую и опасную шутку.
Я с улыбкой поблагодарила Люка и поспешила выйти на улицу. В первые же несколько минут на воздухе мое настроение улучшилось и сами собой улетучились страхи. Гуляя по дорожке мимо клумб с хризантемами и поздними маргаритками, я говорила себе, что, если буду настороже, я смогу противостоять любой угрозе. Прежде всего, раз я уверена, что ко мне приходил человек, а не призрак, я должна завести привычку перед сном осматривать свою комнату и гардеробную и запирать на замок все двери и окна. Если и после этого кто-нибудь появится, значит, мне придется поверить в привидения.
Во время обеда, который я ела в обществе Рут и Люка, кто-то из них вскользь упомянул о моем «сне», и я не возразила против этого слова, что вызвало явное облегчение у Рут. Она сказала, что благодаря прогулке я выгляжу лучше, чем утром, и я ответила, что и чувствую себя гораздо лучше. Это было правдой и прежде всего проявилось в том, что я по-настоящему проголодалась и за обедом съела даже чуть больше, чем обычно.
Как только мы встали из-за стола, в столовую вошел Уильям и сказал, что меня хотел бы видеть сэр Меттью. Я ответила, что готова навестить его тотчас же, если он может меня принять.
— Я провожу вас к нему, мадам, — сказал Уильям.
Он повел меня на второй этаж — в комнату, расположенную недалеко от моей спальни. Я уже знала, что почти все члены семьи жили в южном крыле дома: сэр Мэттью — на втором этаже, там же, где и я, Рут и Люк — на третьем, на четвертом же этаже была комната, в которой я прежде жила с Габриэлем. Тетя Сара была единственной из всей семьи, чьи комнаты были в восточном, а не в южном крыле. Большинство комнат в доме было не занято, хотя мне говорили, что в прежние времена сэр Мэттью устраивал пышные приемы, и тогда дом заполнялся гостями, жившими по нескольку дней.
Кухни, пекарня и разные подсобные помещения располагались на первом этаже, а комнаты слуг были на последнем этаже западного крыла дома. Сама я там ни разу не была, но мне сказала об этом Мэри-Джейн.
Сэр Мэттью принял меня, сидя в постели. На нем была застегнутая на все пуговицы шерстяная пижамная куртка, а на голове красовался ночной колпак. При виде меня его глаза радостно блеснули.
— Пододвиньте стул для миссис Габриэль, Уильям, — сказал он.
Я поблагодарила Уильяма и села.
— Я слышал, ты провела беспокойную ночь, моя дорогая, — обратился он ко мне, когда Уильям вышел в смежную комнату. — Рут говорит, тебе приснился кошмарный сон.
— Теперь уже все позади, — ответила я.
— Ужасно неприятная вещь, эти кошмары. И ты босиком выбежала в коридор, — он покачал головой.
— А как вы сегодня себя чувствуете? — спросила я, чтобы изменить тему.
— Лучше — особенно благодаря тому, что вижу тебя, моя милая. Но что обо мне говорить — я стар, и неважное самочувствие для меня естественно. А вот ты — молоденькая, и мы не можем допустить, чтобы что-то тебя огорчало, или…
— Больше я так не испугаюсь, — перебила я его. — Просто со мной раньше никогда такого не случалось.
— Ты должна беречь себя, Кэтрин. Помни, что ты теперь очень важный член семьи.
— Я помню, — сказала я. — Я не сделаю ничего, что может повредить моему ребенку.
— Мне очень нравится твоя откровенная манера говорить, моя милая. Благослови тебя, Господь, и спасибо тебе, что нашла время навестить старика.
Он поцеловал мне руку, и я вышла из комнаты с неприятным сознанием того, что Уильям через открытую дверь смежной комнаты должен был слышать весь наш разговор. Весь дом уже знает о ночном инциденте, подумала я, представив себе, как живо он, наверное, обсуждается на половине слуг. Тетя Сара тоже скорее всего уже услышала о нем, и странно, что она до сих пор не навестила меня, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Я вернулась к себе в комнату, думая, чем бы заняться. Мне не давали покоя мысли о том, что случилось ночью, и я вдруг подумала, что эта история рано или поздно достигнет ушей Саймона и Хейгэр Редверс.
Меньше всего мне хотелось, чтобы они услышали версию, отличную от моей собственной. Я дорожила мнением Хейгэр и понимала, что рассказ о том, что я устроила панику из-за какого-то дурного сна, будет расценен ею вовсе не в мою пользу.
Я решила тут же пойти к ней и все рассказать, прежде чем чья-либо интерпретация сможет повлиять на ее восприятие этой истории.
Не теряя времени, я вышла из дома и отправилась пешком в Келли Грейндж.
