- Ах да, детка. Я забыл попрощаться. Наклонившись к ней, он шепотом сказал ей на ухо:
- Не устраивай сцен, Бринн, особенно в присутствии слуг.
- Я устрою тебе сцену, если ты немедленно не объяснишь мне, что происходит, - ответила она ему шепотом. - Что у тебя за неприятности?
- Ничего такого, с чем бы, я не мог справиться сам. Я не хотел тебя тревожить.
- Грейсон, - повторила она в бессильном отчаянии, - как насчет того предмета, который тебе не принадлежит?
Он сунул руку в карман и, достав кольцо, вложил его ей в руку:
- Вот, возьми.
Сжав в ладони кольцо, Бринн, дабы не вызвать подозрений у слуг, изобразила улыбку.
- Если ты когда-нибудь сделаешь что-то такое вновь, драгоценный братец… - пробормотала она.
- Ты убьешь меня? Знаю. - Грейсон ухмыльнулся. - Но эта печать спасла мою жизнь, понимаешь ты это или нет.
Он поцеловал ее в щеку на прощание. Бринн зябко повела плечами, глядя вслед брату. Неужели и в самом деле на кону стояла его жизнь?
Не успела за Грейсоном закрыться дверь, как Бринн бросилась в кабинет, чтобы вернуть на место печать.
Она едва успела выдвинуть ящик, как за спиной у нее раздался голос Лусиана:
- Ты что-то ищешь, любовь моя? Может, я могу тебе помочь?
Бринн подскочила от неожиданности и стремительно обернулась. Встречаясь с ним взглядом, Бринн всегда испытывала острые ощущения, но сейчас эти глаза словно пронзали ее насквозь. Она смотрела на него, лихорадочно соображая, какую причину назвать, чтобы объяснить свое присутствие здесь.
- Любопытно узнать, что тебя так манит в этой комнате?
- Ни… ничего, - ответила она, поймав себя на том, что заикается. - Я… я потеряла сережку. Я подумала, что могла потерять ее здесь вчера.
Когда Лусиан шагнул к ней, она попятилась. Он окинул ее взглядом, многозначительно приподняв бровь. Бринн увидела себя его глазами: в неглиже, непричесанная, босиком. Хорошо, что хоть шаль успела накинуть.
- Может, прежде чем отправляться на поиски, стоило причесаться? - пробормотал он, вплотную приблизившись к ней.
Бринн судорожно сглотнула слюну.
- Я… у меня не было времени. Я хотела попрощаться с братом.
- Тебе не приходило в голову, что ты смущаешь лакеев, разгуливая по дому полуодетой?
- В этом виде тело мое прикрыто куда лучше, чем когда я выхожу в свет в вечернем платье, - чуть более взволнованно, чем следовало бы, парировала Бринн.
Лусиан усмехнулся.
- Но к вечернему платью положена прическа. Дорогая, сейчас ты выглядишь так, словно тебя только что выволокли из постели. Пожалей нас, смертных, не наводи на нескромные мысли, - добавил он, и тут ухмылка внезапно сошла с его лица.
Ну да, конечно, успела подумать Бринн, это последнее замечание было данью привычки, он, завзятый сердцеед, не мог говорить с женщинами иначе, но Лусиан не забыл о том, с кем он говорил, как не забыл и об обстоятельствах этой беседы.
Выражение его лица было предельно серьезным, когда он протянул руку, чтобы убрать с ее лба упавший на него локон, но когда пальцы его коснулись ее виска, Бринн вздрогнула. Она была уверена, что этот жест не мыслился им как прелюдия в любовной игре, но от этого легкого касания ее вдруг бросило в жар. Он возбуждал ее и тогда, когда совсем не желал этого.
Бринн с опаской подняла на него глаза. Лусиан не шевелился. Он словно превратился в статую. Словно его околдовали. Она узнала этот тусклый огонь желания в его глазах.
Бринн понимала, что должна действовать немедленно, чтобы прогнать чары.
Когда взгляд мужа остановился на ее губах, она заставила себя холодно улыбнуться. Словно не в силах остановить себя, Лусиан нежно провел большим пальцем по ее нижней губе.
- Ты так хорошо разыгрываешь ледяную неприступность, - хрипло пробормотал он.
Ему ничего не стоило растопить ее лед, если она ему позволит. Бринн слишком хорошо это знала. Пульс ее участился.
Лишь она одна знала, чего ей стоила эта видимость равнодушия.
- Вы не один такой. Все мужчины рядом со мной чувствуют это.
Он резко отдернул руку, словно обжегся. Взгляд его вновь сделался холодным и надменным.
- Я ухожу на весь день, - сказал он, после чего повернулся и вышел из кабинета.
Бринн судорожно вздохнула. Внезапно вспомнив о том, зачем пришла сюда, она опустила кольцо Лусиана в ящик, затем закрыла глаза, слушая, как в ушах стучит кровь.
Ее удручало то, что, она вынуждена лгать Лусиану. Она презирала обманщиков. Но выбора не было. Неизвестно, как отреагировал бы Лусиан, скажи она ему правду о брате. Пусть Грейсон и участвовал в чем-то противозаконном, он был ее родным братом. И, конечно же, если приходилось выбирать между мужем и Грейсоном, то она выбирала брата. Ведь он был ее семьей.
Разве нет?
Лусиан отразил удар соперника и перешел в атаку, нанеся точный удар в грудь. Вокруг ринга собралась толпа. Редко кто подбадривал дерущихся криками, большая часть зрителей следила за происходящим в благоговейном страхе и молчании.
Клуб Джексона на Бонд-стрит был одним из лучших боксерских клубов в Англии. Обнаженные до пояса соперники тяжело дышали, стоя друг напротив друга в боксерской стойке. У них за плечами было уже шесть раундов. Бой велся на кулаках - без перчаток. У Лусиана ныли плечи, он заработал немало синяков и ссадин, но зато сумел переломить ход игры и теперь имел над Джексоном очевидное преимущество.
Решающий момент наступил, когда он прямым сильнейшим ударом в челюсть отбросил Джексона на канаты, натянутые вокруг ринга.
С трудом, поднявшись на ноги, Джексон устало вскинул руки и усмехнулся:
- Все милорд, мир! Я знаю, что с меня довольно.
Лусиан кивнул, скрыв свое разочарование. Соперники пожали друг другу руки. Лусиан снисходительно выслушивал поздравления и похвалы. Он все еще жаждал крови. Он готов был биться еще и еще.
Нехотя он взял полотенце и вытер пот со лба.
Кулачные бои как нельзя лучше подходили для того, чтобы снять стресс, вызванный сексуальной неудовлетворенностью. Но похоть все также терзала его, а настроение оставалось все таким же мрачным. Лусиан плохо спал и не мог сосредоточиться на работе. Ночи стали для него пыткой. Дни он старался заполнить отупляющей работой или иными занятиями, как, например, кулачные бои, стремясь измотать себя физически, чтобы ночью забыться сном. Но ничего не помогало.
Бринн околдовала его. А теперь добавилась еще и новая мука: мука подозрений.
Сегодня, застав ее в своем кабинете, он задумался о том, не совершил ли в отношении ее роковой ошибки. Решив сделать Бринн своей женой, он был уверен в том, что она не имеет никакого отношения к незаконной деятельности ее брата. Однако после того, как он увидел ее у себя в кабинете вместе с братом, увидел их виноватые лица, ему пришлось серьезно задуматься над тем, может ли он ей доверять.
