Сначала она проверила нижнюю гостиную. Обнаружив, что там никого нет, Джессика поднялась наверх и заглянула в салон и библиотеку. Там тоже было пусто.
Подойдя к двери спальни Беатрис, Джессика тихо постучала.
Ответа не последовало.
Она постучала громче и прислонила ухо к двери. Джессика хотела позвать Беатрис, но в случае, если та была в спальне, избитая мужем, она может и не откликнуться на голос Джессики.
Беатрис снова не ответила, но Джессика услышала какое-то шуршание и чуть приоткрыла дверь.
В комнате было тихо, а серый полог над кроватью Беатрис был задернут. Джессика подошла к кровати и медленно отдернула полог.
То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть.
Беатрис лежала в постели. Оба глаза заплыли так, что она с трудом могла их открыть. Рот тоже распух, и на нем были следы запекшейся крови, а возле виска была видна кровавая полоска.
— Кто это? — спросила Беатрис.
— О, Беатрис, — прошептала Джессика. Она не будет плакать. Она. Не. Будет. Но в груди что-то так сжалось от страха и горя, что она чувствовала, что вот-вот разрыдается.
Джессика села на край кровати.
— Моя дорогая подруга. Что он с тобой сделал?
— Джессика?
— Что я могу для тебя сделать, Беатрис? Как я могу тебе помочь?
Губы Беатрис задрожали, и она отвернулась.
— Никак.
Джессика сглотнула.
— Только твое лицо… или еще…
Беатрис долго молчала, а потом сказала:
— Он избил меня.
Она начала рыдать, и это, по-видимому, причиняло ей страшную боль, потому что она сжималась от каждого судорожного вздоха.
Джессика была в ужасе. Больше всего ей хотелось чем-то помочь, что-то сделать, но она не знала как. Она никогда не сталкивалась с такой ситуацией. Одно она точно знала — она хотела убить лорда Фенвика собственными руками. И если это не сделает кто-либо другой, она его прикончит. С удовольствием.
Джессика скинула ботинки и легла рядом с Беатрис. Она обняла ее, гладила по волосам, целовала в висок. Когда рыдания Беатрис немного утихли, Джессика встала и отправилась на поиски теплой воды. Она нашла ее на кухне, заодно высказав кухарке, все, что она думала.
Уже наверху Джессика поинтересовалась, куда подевались все слуги.
— Я думаю, что мой муж заплатил всем, чтобы они не появлялись здесь неделю.
— Значит, мало того, что тебе никто не оказал помощь, так Фенвик еще и вознаградил?
Беатрис не ответила.
— А твоя кухарка здесь, — произнесла Джессика.
— Вот как? Интересно, почему она не поехала к свой семье в Чичестер?
Джессика предположила, что у этой женщины все же сохранились остатки верности своей хозяйке, и отношение Джессики к кухарке немного смягчилось. Намочив салфетку в теплой воде, она принялась осторожно смывать кровь с лица Беатрис, стараясь причинить ей как можно меньше боли. Беатрис лежала неподвижно, лишь изредка вздрагивая, когда Джессика чуть сильнее надавливала на синяки и царапины. Ее гнев рос с каждой минутой, и Джессика наконец не выдержала.
— Ради Бога, Беатрис, этот негодяй не должен больше прикасаться к тебе. Ты должна его оставить!
Беатрис замерла, словно была так же шокирована всплеском эмоций Джессики, как сама Джессика. Но потом пробормотала:
— Я не могу.
— В следующий раз он может тебя убить.
— У него есть на это право, — вяло проговорила леди Фенвик.
— Но не убить тебя!
— Но он может бить меня… наказывать…
Джессика покачала головой:
— Нет! За что было «наказание» на этот раз, Беатрис? За то, что ты дышишь? Все это не имеет никакого отношения к наказанию или к тому, что ты что-либо сделала не так. Ты должна это знать.
С тех пор как Джессика увидела Беатрис избитой, она пыталась внушить подруге, что она милая, добрая, красивая женщина. Она не заслуживает ни одного грубого слова, не говоря уже о побоях.
По щеке Беатрис прокатилась слеза.
— Я знаю. Просто… он мой муж. Я не хочу его ненавидеть…
— Но ты его ненавидишь. И должна.
Слезы уже потекли ручьем.
— У меня болит все — и внутри, и снаружи, Джессика.
Джессика сжала руку Беатрис.
— Что бы ты ни сделала, это не может оправдать его поведение, Беатрис.
Беатрис долго лежала молча.
— Я это не заслужила, — сказала она наконец сквозь слезы. — На этот раз я не сделала ничего такого, чтобы спровоцировать его. Я всего-навсего с ним… поздоровалась.
Джессика медленно выдохнула. Это было первое признание ее подруги. Возможно, она наконец начала понимать, насколько все ужасно.
— Ты должна его оставить.
— Я не могу.
— Конечно, можешь.
— Нет, не могу, — жалобным голосом простонала Беатрис. — Он меня найдет. Если я его оставлю… он меня найдет и наверняка убьет.
Джессика решительно затрясла головой.
— У тебя есть друзья. Мы обеспечим тебе безопасность.
Беатрис слабо сжала руку Джессики.
— Ах, Джессика, ты самый лучший на свете друг. Ты единственная моя подруга. Но он могущественный лорд и однажды станет герцогом. Вы не сможете защитить меня от него.
— Не только я, Беатрис. Мои сестры. Мои зятья. И капитан Лэнгли и лорд Хэсли так полюбили тебя прошлой осенью…
— Я думаю, что они восхищались лишь тем, как я готовлю.
— Чепуха. А лорд Хэсли уже стал герцогом, а это по положению выше, чем почти герцог, как твой муж.
— Джессика, он уже не лорд Хэсли. Теперь, когда он стал герцогом, мы не должны называть его прежним титулом. Теперь он его светлость герцог Уэйкфилд.
— Верно.
Джессика нахмурила лоб. Для нее, по правде говоря, все эти выкрутасы аристократии ничего не значили. Мать сестер постоянно вбивала им в головы эту информацию, но Джессика не могла отличить маркиза от графа. Они все были для нее одинаковы.
Все, что она знала, так это то, что мать хотела, чтобы все ее дочери вышли замуж за обладателей титулов. Поэтому, когда она была в Лондоне во время сезона, она обращала особое внимание на титулованных мужчин. Честно говоря, все эти лорды были стариками, так что «мистеры» казались Джессике гораздо более привлекательными.
— Значит, с этого момента я буду называть его «лорд Уэйкфилд», так?
— Нет-нет, — вздохнула Беатрис. — Это должно быть «его светлость», а при обращении к нему — «ваша светлость».
— О Господи. Я это никогда не запомню.
— Я тебе помогу.
— А я помогу тебе, — выпалила Джессика. — Вместе с моей семьей и нашими друзьями. Мы обязаны защитить тебя.
Оливия дочитала последнее письмо Макса и сунула его в карман накидки.
Она встала со скалы, на которой сидела, и потянулась. День был теплый, по крайней мере по сравнению с последними несколькими днями, и Оливия чувствовала себя гораздо лучше. Здоровой. Утром она посмотрелась в зеркало и впервые за долгое время заметила румянец на щеках. Оливия немного прибавила в весе и чувствовала себя сильнее, чем когда-либо, заметив, что стала гораздо реже задыхаться, когда шла быстрым шагом или шла вверх по тропе.
