Свою мысль о том, что леди Бридлингтон посчитает эту эксцентричность наименее странной чертой планируемого мероприятия, мистер Бомарис оставил при себе. Он сказал:
— Совершенно верно. После нашего отъезда ей передадут записку.
— Ну, я полагаю, это будет лучше, чем ничего, — заключила Арабелла. — О, простит ли она когда-нибудь, что я обошлась с ней таким образом?
Это невольное восклицанье казалось, вырвалось у нее неосознанно. Затем Арабелла высказала второе из своих возражений.
— Все это хорошо, но я не могу взять саквояж с собой в Воксхолл!
— Предоставьте это мне, — сказал мистер Бомарис.
— Но вы не можете послать за ним на Парк-стрит! — возразила Арабелла.
— Конечно, нет.
— А я не стану убегать без перемены одежды, без моих расчесок и без зубного порошка! — объявила девушка.
— Это было бы совершенно неправильно, — согласился мистер Бомарис. — Все эти вещи у вас будут.
— Вы не можете покупать эти вещи для меня! — выдохнула Арабелла, пораженная.
— Я уверяю вас, что это занятие доставит мне наслаждение.
Она уставилась на него, а потом отчаянно вскричала:
— Как все это ужасно! Я никогда, никогда не думала, что могу дойти до этого! Кажется, для вас — это самое обычное дело, но для меня… Однако я вижу, что придираться бесполезно!
В углу рта мистера Бомариса задрожал предательский мускул, который был сурово подавлен.
— Ну, не такое уж обычное, — сказал он. — Так случилось, что раньше я еще никого не похищал. Однако для человека с обычной сообразительностью в таком деле нет ничего невозможного, можете быть уверены. Но я вижу миссис Пенкридж, которая надеется встретиться взглядом с вами и со мной. Мы позволим ей сделать это, а пока она будет спрашивать, не нравится ли вам вон тот бюст Ноллекенса, я отправлюсь на поиски леди Бридлингтон и договорюсь с ней, чтобы завтра она привезла вас с собой в Воксхолл.
— О, умоляю, не надо! Я терпеть не могу миссис Пенкридж! — прошептала она.
— Да, гнусная женщина, но ее невозможно избежать, — отозвался он.
Увидев, как он поднимается, миссис Пенкридж устремилась к нему с кисловатой улыбкой на губах. Мистер Бомарис приветствовал ее, пустив в ход свою вкрадчивую обходительность, остановился, поддавшись вежливости на минуту, а потом, к негодованию Арабеллы, поклонился и отправился в следующий зал.
Выйдя из дома на Сомерсет-Хаус, мистер Бомарис сел в экипаж и направился к гостинице «Красный Лев». То, что он там узнал, пролило яркий свет на поведение Арабеллы. Так как у него были достаточные основания полагать, что он уже давно завоевал сердце Арабеллы, то его нисколько не ранило открытие, когда она предложила ему свою руку, чтобы иметь средства спасти брата от долгов, наоборот, только очень развлекло. Заплатив счет Бертрама за проживание в гостинице и получив назад его часы от домовладельца, он вернулся в свой дом, но на другом экипаже.
То же самое удовольствие, которое он находил в нелепых ситуациях и которое заставило его носить в петлице одуванчик три дня назад, не имея при этом лучшей цели, чем насладиться замешательством своих непутевых друзей и подражателей, заставило его глубоко оценить ситуацию, в которой он теперь оказался. Коротая время по дороге к Маунт-стрит, он спрашивал себя, когда же в сумасбродную голову его возлюбленной придет мысль, что ее желание получить немедленно — вслед за церемонией венчания — большую сумму денег будет выглядеть довольно странно и может причинить ей некоторые неудобства. Он не мог сопротивляться желанию мысленно рисовать эту сцену и все еще тихо смеялся, когда подъехал к дому, и это обстоятельство немало смутило его дворецкого.
— Не пошлете ли вы в конюшню за моим тильбюри, Броу? — сказал мистер Бомарис. — И передайте Пейнсвику… А, вы здесь, не так ли? — добавил он, пока его камердинер спускался по лестнице. — Я больше ничего не хочу слышать о пропавших рубашках, поскольку об этом скучнейшем предмете, судя по выражению вашего лица, вы приготовились разглагольствовать, но вот что прошу мне ответить! Где письмо, которое я передал вам, чтобы отправить в «Красный Лев» мистеру Энсти, и почему вы до сих пор не сказали, что оно не было доставлено?
— Вы, может быть, вспомните, сэр, — укоризненно сказал Пейнсвик, — что я упомянул, пока вы сидели за завтраком, о деле, которое считал своей обязанностью довести до вашего сведения. На что вы, сэр, ответили: «Не сейчас».
— Я так ответил? Я не догадывался, что вас так легко можно заставить замолчать. Где письмо?
— Я положил его под стопку писем, которая ожидала вас на этом столе, — ответил Пейнсвик, безмятежно снимая с себя дальнейшую ответственность.
— В таком случае оно в библиотеке. Спасибо, это все.
Улисс, который растянулся на полу в библиотеке, наслаждаясь безмятежным сном, проснулся, когда вошел мистер Бомарис, зевнул, поднялся, встряхнулся, несколько раз чихнул, потянулся и своими ушами торчком и виляющим хвостом показал, что он готов к любому приключению.
— Я рад, что ты принял привычный вид, — сказал мистер Бомарис, просматривая груду корреспонденции, лежащей на столе, и взяв в руки собственное письмо к Бертраму. — Знаешь, ты не должен был разубеждать меня в тот вечер! Только посмотри, что из этого вышло! И все же, кто знает? Я бы не пропустил сегодняшнего разговора с ней и за тысячу фунтов! Я полагаю, ты думаешь, я вел себя отвратительно? Это, безусловно, верно, но будь справедливым и признай, что она заслуживает этого за то, что она такая восхитительная маленькая дурочка!
Улисс завилял хвостом. Он не только отдавал мистеру Бомарису должное, но всем своим видом показывал готовность сопровождать его во всех экспедициях, которые были на уме у хозяина.
— Бесполезно будет предлагать, я думаю, чтобы ты занял место Клейтона? — сказал мистер Бомарис, забираясь в тильбюри.
Клейтон, ухмыляясь, показал, что он согласен взять собачонку на колени, но мистер Бомарис покачал головой.
— Нет, нет, я боюсь, что это ему не понравится. А вы мне не понадобитесь, — сказал он и отъехал, объявив своему настороженному спутнику: — Теперь перед нами стоит задача выследить нечленораздельного друга этого молодого болвана, Феликса Сканторпа. Интересно, нет ли ищейки среди всей твоей мешанины предков?
Он приехал к дому мистера Сканторпа, но ему сообщили, что тот, по-видимому, собирался к Будлю, мистер Бомарис сразу же поехал на Сент-Джеймс-стрит, где и заметил свою добычу. Он натянул вожжи и повелительно крикнул:
— Сканторп!
Мистер Сканторп, естественно, разглядел, кто управляет резвым гнедым, сидя на козлах тильбюри, но так как он совсем не ожидал, что его знает Несравненный, то этот оклик весьма его удивил. У мистера Сканторпа появились некоторые сомнения, и он осторожно сказал:
