— Я ужасно расстроилась оттого, что мне пришлось огорчить двоих из них.
— На твоем месте я не стала бы переживать из-за доктора Сьюарда и мистера Морриса. — Мы возобновили подъем. — Со временем они оправятся от разочарования и найдут других молодых женщин, которые будут заглядывать им в рот.
— Надеюсь, ты права. Считаю, что каждый заслуживает того счастья, которое нашли мы с Артуром и вы с Джонатаном.
— Я тоже. Стать женой Джонатана… провести жизнь вместе, помогать ему в работе, стать матерью… Это все, о чем я когда-либо мечтала.
Люси мгновение помолчала, а затем спросила:
— Мина, ты всегда это чувствовала?
— Что именно?
— Я знаю, что вы с Джонатаном давно были друзьями, но ты не считала его поклонником до недавнего времени. Ты когда-нибудь думала о другом мужчине, до Джонатана?
— Нет. Никогда.
— Неужели? Разве после того, как я покинула Аптон-холл, не появился какой-нибудь юноша или мужчина, который нравился тебе и которому нравилась ты? Некто, о ком ты никогда не говорила?
— Ты знала бы об этом, Люси. Я всегда тебе все рассказывала.
— Ну нет, так не пойдет. У девушки должна быть парочка секретов. — Люси игриво захлопала ресницами, рассмеялась и добавила: — Надеюсь, ты поняла, что это шутка, Мина. У меня тоже нет секретов от тебя… или от Артура. Мама говорит, что честность и уважение — самое важное в браке, даже важнее, чем любовь, и я с ней согласна. А ты?
— Я тоже. Мы с Джонатаном ненавидим скрытность. Давным-давно мы заключили торжественный договор, что всегда будем безупречно искренни друг с другом. Мы полагаем, что это обещание приобрело особую значимость с тех пор, как мы решили стать мужем и женой.
— Так и должно быть.
Мы уже поднялись по лестнице и шли мимо церкви Святой Марии — похожего на крепость каменного здания с коренастой колокольней и зубчатой крышей, крепкое сложение которого, казалось, идеально подходило, чтобы выдерживать натиск ветров Северного моря. Дорожка привела нас к примыкающим развалинам аббатства Уитби — пустынным, впечатляющим и на редкость величественным руинам огромного размера, раскинувшимся на зеленых лугах и окруженным полями, испещренными овцами. Мы невольно в изумлении уставились на развалины, восхищаясь просторным нефом без крыши, устремленным к небу южным трансептом и изящными ланцетными окнами[2] восточной оконечности бывшей церкви аббатства.
— Перед приездом я прочла чудесную легенду об этом аббатстве, — припомнила я. — Говорят, что летним днем, когда луч солнца упадет на северную часть хоров под определенным углом, в одном из окон можно увидеть леди в белом.
— Леди в белом? Но кто она?
— По слухам, призрак святой Хильды, саксонской принцессы, основавшей этот монастырь в шестом веке в надежде отомстить викингам, которые захватили ее дворец.
— Призрак! — со смехом воскликнула Люси. — Ты веришь в призраков?
— Разумеется, нет. Несомненно, это видение — всего лишь отражение, порожденное солнечными лучами.
— Что ж, а мне больше нравится легенда. Она намного романтичнее.
Мы оставили аббатство, отправились в обратный путь и вышли на открытое пространство между церковью и утесом, полное ветхих могильных плит.
— Боже праведный! — поразилась я. — Какое обширное кладбище — и великолепный вид!
Несомненно, кладбище, окружавшее церковь, было весьма большим и удачно расположенным. Картинно раскинувшееся на вершине высокого утеса, с одной стороны оно выходило на город и гавань, с другой — на море и производило впечатление популярного места. Не менее пары десятков человек прогуливались по тропинкам, пересекавшим кладбище, или сидели на скамьях, наслаждаясь видом и бризом.
Пейзаж притягивал нас, как магнит. Мы немедленно направились к возвышению, обнаружили железную скамью, выкрашенную в зеленый цвет и расположенную почти на краю утеса, и сели. Отсюда открывался великолепный панорамный вид на город и гавань, бескрайнее искрящееся море, волнорезы, два маяка и длинные полосы песчаных пляжей по всему побережью, до самого мыса, уходящего в море. Рядом с нами два художника стояли у мольбертов. За нашими спинами в полях блеяли овцы и ягнята. Я слышала стук копыт ослика на мощеной дорожке внизу и неясное бормотание прохожих. Все было мирным и совершенно безмятежным.
— По-моему, это лучшее место в Уитби, — заявила я.
— Не могу не согласиться, — ответила Люси. — А это лучшая скамейка. На будущее объявляю ее нашей собственностью.
— Пожалуй, мне следует почаще подниматься сюда, чтобы читать или писать. — Я радостно улыбнулась.
Если бы я тогда подозревала о событиях, которые произойдут на этом самом месте, гибельно изменят судьбу Люси, драматично и неумолимо повлияют на мою, то развернулась и настояла бы на немедленном отъезде из Уитби. По крайней мере, хочется верить, что мне хватило бы мужества поступить подобным образом. Но разве можно вообразить невообразимое? Особенно если все начинается так невинно?
В мою первую ночь в Уитби Люси начала ходить во сне.
Вечер выдался довольно приятным. После прогулки мы с Люси вернулись в дом на Ройял-Кресент и рано поужинали в обществе миссис Вестенра. Эта добрая женщина была в прекрасном расположении духа и сердечно приветствовала меня. Когда Люси с матерью отправились наносить визиты знакомым, я снова прокралась на Восточный утес, на этот раз в одиночестве, где провела чудесный час на «нашей скамейке», заполняя дневник.
Однако вскоре после того, как мы с Люси удалились к себе и легли спать, меня разбудил шорох. Ночь была теплой, и мы не стали закрывать окно и ставни. Я приоткрыла глаза и в заливавшем комнату лунном свете увидела, что Люси встала с постели и начала одеваться.
— Люси? Что случилось? Почему ты не спишь?
Подруга не ответила. Она продолжила застегивать нижнее платье. Ее широко распахнутые глаза пристально смотрели куда-то вдаль. Она взяла из шкафа юбку и надела ее.
— Люси! — Я вскочила и босиком пошла через комнату. — Зачем ты одеваешься?
Вновь нет ответа. Люси, похоже, даже не сознавала, что я рядом. Внезапно я поняла, что происходит.
Я уже неоднократно сталкивалась с подобным необычным поведением Люси много лет назад, когда мы учились в школе. Как-то раз снежной ночью она встала с постели и вышла на улицу босиком, в ночной сорочке. К счастью, служанка нашла ее, отогрела у камина и вернула в кровать, прежде чем она замерзла бы до смерти. В другой раз Люси надела свое лучшее платье и спустилась по лестнице в кухню, где успела проглотить большой ломоть яблочного пирога и стакан молока, прежде чем ее обнаружили. На следующее утро у нее сохранялись только смутные воспоминания о том, что случилось, или вовсе никаких.
