Внезапно Ларина повернула голову, и Фэллон почувствовал на себе взгляд ее темно-синих, словно грозовая туча, глаз, которые, казалось, видят его насквозь. Оцепенев, Фэллон с трудом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Словно не замечая его замешательства, леди Ларина в знак приветствия слегка наклонила голову – он машинально отметил, что в свете свечей ее волосы отливают золотом.
Потом ее взгляд скользнул в сторону. Опомнившись, Фэллон поспешил затесаться в толпу и поскорее укрыться в своем углу. Он узнал… не мог не узнать охватившее его желание. Он понимал, что с ним происходит, и, Бог свидетель, боялся этого.
Проклятие! Он явился сюда, намереваясь добиться, чтобы родовой замок оставался собственностью его семьи, а вовсе не затем, чтобы дать волю похоти! Даже если речь идет о такой ослепительной красавице, как эта.
Возможно, из-за той давней резни и похищения Куина Маклауды и лишились своих земель, но Фэллон был готов перегрызть глотку любому, кто попробует заявить права на их замок. Они выросли в нем, замок Маклауд должен принадлежать им! Он не допустит, чтобы он и братья остались бесприютными скитальцами. Фэллон устал постоянно прятаться. Пришло время вернуться в родовое гнездо. А если кто-то, выяснив, кто они такие, попытается причинить им вред, то сильно пожалеет об этом.
Фэллон потер ладонью лоб – ему бы сейчас не помешал глоток доброго вина… или чего-то покрепче, чтобы усмирить жар в крови. Если бы король сидел в Эдинбурге, вместо того чтобы путешествовать по Англии, Фэллон сейчас, возможно, уже собирался бы в обратную дорогу. Но как бы то ни было, его величество предпочитал жить в Англии и там же вершить государственные дела. Слухи о том, что король возвращается в Эдинбург, скорее всего были пустой болтовней, но Фэллону надлежало проверить, правда ли это.
Ему было недосуг мчаться в Лондон и просить аудиенции у короля, а то, что он обладал способностью преодолевать расстояния со сверхъестественной скоростью, ничего не меняло. К несчастью, Фэллон мог мгновенно перемещаться только в те места, где ему уже случалось бывать прежде. А поскольку он никогда не был в Лондоне, то попытка перенестись туда могла закончиться плачевно: ошибка в расчетах, и в лучшем случае он оказался бы посреди поля, а в худшем – размозжил бы голову о некстати подвернувшуюся каменную стену какого-нибудь замка.
Фэллон смирился с тем, что остаток дня ему придется посвятить расспросам. Нужно выяснить, действительно ли король возвращается в Эдинбург. Если да, он останется. Если же все это сплетни, он вернется в замок Маклауд и посоветуется с Луканом, есть ли время на поездку в Лондон. Хоть король и отсутствовал, в Эдинбургский замок съехалась вся шотландская знать. Могущественных лордов окружала толпа просителей. Может, барон не соврал и люди потянулись в замок, прослышав о скором возвращении короля.
Фэллон живо помнил тот день, когда отец впервые взял его с собой в Эдинбург. Это случилось ровно за год до резни. Отец собирался представить королю и знатным лордам старшего сына – будущего главу клана Маклаудов.
Злой на так некстати овладевшую им похоть, Фэллон повернулся и стремительно вышел из зала. Как ему сейчас недоставало родного замка, с башен которого можно было любоваться волнами, бившимися о скалы, наслаждаться резкими криками чаек, подставляя лицо соленому ветру.
Вернувшись в свои покои, Фэллон без сил привалился к двери и со вздохом вытер потный лоб. Руки у него тряслись, как у старика, но в комнате, кроме него, не было ни души и никто не мог видеть его слабость.
Взгляд его задержался на стоявшей на столе бутылке вина – Фэллон всегда держал ее под рукой, – она напоминала ему о том, чем он столько времени пренебрегал… В свое время, переложив всю тяжесть ответственности на плечи Лукана, Фэллон все дни напролет проводил в похмельном дыму. Именно Лукану приходилось справляться с приступами ярости Куина, и он же с утра и до позднего вечера приводил в порядок обветшавший замок, чтобы в нем можно было жить. И это при том, что Фэллон был старшим из братьев и заниматься этим следовало ему.
Однако Фэллон упорно избегал братьев. Куин, во время кровавой резни потерявший жену и сына, не мог совладать с приступами ярости, но эти вспышки лишь добавляли сил обитавшему в нем богу. Это был тот редчайший случай, когда природа наделяла Воителя всеми необходимыми качествами за одним-единственным исключением – так, бедняга Куин никогда не мог обуздать гнев, и в итоге так и не научился держать своего бога в узде.
А Фэллон, вместо того чтобы помочь младшим братьям, сосредоточился на собственном горе и, пытаясь совладать с собственным гневом, словно забыл о них.
На подкашивающихся ногах Фэллон подошел к столу и схватил бутылку с вином. Отцу было бы стыдно за него. Ему так и не удалось стать вождем, о котором мечтал старый Маклауд, выполнив предназначение, к которому отец готовил его с самого детства. Трусливо избегая взглянуть правде в глаза, Фэллон так и не научился с той же легкостью держать своего бога в узде, которой со временем добился Лукан.
Хотя, возможно, теперь у него наконец появился шанс хоть немного реабилитироваться в глазах братьев.
Несколько минут Фэллон боролся с собой. В конце концов, неохотно отодвинув бутылку, резко встал из-за стола. Фамильный замок, сильно обветшавший за последние три столетия, кое-как удалось немного привести в порядок. Конечно, о прежнем блеске можно забыть, зато у них опять есть крыша над головой. И теперь дома его ждут не только братья. В их жизнь вошла Кара, а вместе с нею еще четверо Воителей, пришедшие им на помощь, когда на них напала Дейрдре. И к тому же теперь на их стороне была Соня, друид, сама отыскавшая их, когда деревья велели ей научить Кару управлять своей силой.
Двери замка Маклауд были отныне открыты для любого – друида или Воителя, – кто хотел сражаться с Дейрдре и темными силами, которыми она повелевала. И Фэллон поклялся, что увидит эту схватку собственными глазами, даже если это будет последнее, что ему суждено сделать, прежде чем он сойдет в могилу.
Над головами столпившихся в зале людей прошелестело: «Маклауд». Это имя, повторяемое на разные лады, было знакомо каждому из собравшихся здесь, и Ларина Монро поймала себя на том, что ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. Стоило только кому-то произнести его, как новость разлетелась по замку с быстротой лесного пожара. Каждому не терпелось узнать, кто он такой, нынешний глава клана Маклаудов, а ей больше всех.
– Простите, леди Драммонд, – прошептала она, нагнувшись к своей собеседнице. – Мне показалось, вы сказали «Маклауд»? Возможно, я ослышалась?
