Элен усмехнулась.
Дотоле дрожащая от холода, она согревалась полученными известиями, словно огнем в очаге и поджаренной аппетитной пищей.
Ее план действовал… Убивать по одному, по двое, по трое, если удастся, вражеских рыцарей, освобождать их от стальных лат, будто вареных раков от панциря, а заодно и от одежды, оставлять их тела на съедение грызунам и птицам и тем самым пугать англичан, напоминая им, какая участь их ждет в Уэльсе и при жизни, и после смерти.
— Что ж, значит, Кентский Волк получил по носу! Жаль, что он удрал, прежде чем ты отрубил ему голову.
— Господь не был так милостив ко мне, — с раскаянием произнес Оуэн. — Мой меч почему-то только скользнул по его латам. Но он не уйдет от нас живым.
Оуэн осмелился обнять госпожу и убедился, что она промокла насквозь и дрожит от холода.
— Как ты можешь так не беречь себя? Нельзя разгуливать по сырым ущельям без теплой одежды.
Он по-отечески пожурил ее, но она резко сбросила с плеча его ласковую руку и возразила:
— Я вся обливалась потом, когда бежала к реке, и мне надобно было охладиться. Я не сделала ничего плохого.
— Кроме того, что ты сляжешь в постель с лихорадкой…
Он скинул меховой плащ и закутал в него свою госпожу.
— Ты принадлежишь не только себе, но и всем нам. Ты последняя в своем роду и последняя наша надежда.
Элен опустила вниз до того вскинутый заносчиво вверх подбородок и уткнулась в мягкий лисий мех.
Этот драгоценный меховой плащ когда-то принадлежал лорду Олдуину и, может быть, до сих пор хранил его запах.
Она подарила его Оуэну в ночь их бегства из Тайви. И в прошедшие после этого события горестные месяцы этот плащ сослужил хорошую службу — он стал пугалом для англичан.
Где бы ни видели рыжий плащ, там гибли рыцари и солдаты, а уэльсцы неизменно одерживали верх. Все новых и новых воинов посылал английский король, и никто из них не возвращался назад. Исчезали обозы с продовольствием, а сильные гарнизоны трепетали в страхе.
Но победы уэльсцев были призрачны. Великая сила противостояла им, и их все дальше оттесняли в горы. Войско короля Эдуарда пробивало широкие просеки в дремучих лесах, и устраивать засады становилось все труднее. Крепкие замки занимали английские рыцари, деревни сжигались, жителей выгоняли в пустошь, где им нечем было кормиться.
И когда Ричард Бассет, прозванный Кентским Волком, окружил сплошным железным кольцом горную область Элир, а затем направил острие удара в ее сердце — твердыню Гуиннед, англичане принялись шутить, что Рыжий Лис Уэльса уже пляшет на раскаленных угольях.
Элен поглядела на Оуэна. Печаль затуманила ее голубые глаза.
— Зачем ты делаешь из меня Рыжего Лиса? Сомневаюсь, что мне удастся хоть одну ночь проспать спокойно, когда английское серебро назначено за мою голову.
Оуэн состроил гримасу, смешно пошевелив своими густыми, почти совсем седыми бровями.
— А кому еще, кроме тебя, моя девочка, лорд Олдуин нашептывает на ухо указания с того света? Про это знают наши враги, и поэтому они боятся тебя больше, чем вас всех, вместе взятых.
Элен опустила взгляд, любовно погладила мех окутывавшего ее плаща.
— Да, это так, я часто слышу его голос. Воздадим хвалу Господу, что отец воспитывал меня — свою дочь, так же, как сына. Его наука мне пригодилась. — Она печально улыбнулась. — К стыду своему, я лучше усвоила его уроки, чем матушкины. Я знаю, как надо воевать, но совсем забыла, как следует вести домашнее хозяйство.
Тяжелая рука Оуэна легла ей на плечи. Как всегда, он догадывался о том, что она не осмеливалась произнести вслух.
— Это неважно, девочка… сейчас неважно, — добавил он мягко. — Леди Гвен на тебя не в обиде. Ей спокойно там, на Небесах, где ока повстречалась с лордом Олдуином, и они снова живут в любви и согласии. Тревоги нашего мира их уже не касаются.
— Но почему отец все же разговаривает со мной? Его голос доносится до меня оттуда, с Небес.
— Потому что так велика его любовь к тебе. Это был вполне вразумительный ответ.
Элен согласно кивнула. Они двинулись гуськом по уже погруженной в сумрачную тень тропинке обратно к лагерю.
Там уже горели дымные костры. Вечерний воздух был пронзительно холоден, н Элен невольно сжалась, несмотря на теплый меховой плащ.
— Что нам делать дальше? — спросила она у старого воина, когда они приблизились к хижине, стоящей несколько особняком.
— И тебе, и мне известно, что Ричард Бассет не успокоится, пока не отплатит нам за свои потери сторицей. Он перевернет каждый камушек в горах и в конце концов обнаружит ваш лагерь. А сейчас прежде всего разведем хороший костер, чтобы ты, малютка, согрелась. А потом поджарим на нем мою сегодняшнюю добычу. Горячая еда поднимет твое настроение.
Чуть нахмурившись, он продолжал:
— Затем я съезжу в лагерь Лайверта. Надо обдумать нашу следующую совместную атаку. Нельзя позволить Ричарду занять Гунннед. Если он разместит в этом замке гарнизон, то от такой завозы мы уже не избавимся, и считай, что ваше дело совсем пропало. Нас прижмут к морю, и король Эдуард будет забавляться, видя, как мы мечемся у воды… И куда нам деваться тогда… с детьми… со всем нашим скарбом.
Дрожь пробрала Элен, когда она вообразила себе эту картину.
— Тебе обязательно ехать сегодня? Ты не можешь подождать до утра?
— Нет. Эта ночь все решает.
Оуэн ласково погладил ее каштановую косу, перекинутую через плечо.
— Не тревожься за меня, Элен. Ночь обещает быть лунной, а конь мой знает дорогу так хорошо, что я могу хоть спать в седле. Если мы заманим Ричарда в засаду завтра днем, то совершим великое дело. Правда, я боюсь, что он будет вдвойне осторожен после вчерашней стычки. Настоящая проверка — кто кого хитрее — нам еще предстоит.
Она молча кивнула. Говорить больше было не о чем. Сражаться до бесконечности, устраивать засады, побеждать в мелких схватках или терпеть поражения — вот на что они были обречены.
Ощутив озноб от отсыревшей одежды, она поежилась.
Оуэн кинул ей убитого им на охоте зайца. Элен поймала его за мягкие лапки.
— Я освежую твою добычу, а ты пока разводи огонь. Только одолжи мне нож, мой остался у Тангунн.
Оуэн выхватил привычным движением свой кинжал из ножен. прикрепленных к поясу, и протянул его Элен острием вниз, к земле.
— Я схожу за твоим кинжалом. Не будь так беспечна и не оставайся безоружной.
— Мне хотелось бы верить, что наш лагерь безопасен, но я не настолько глупа. Как только снег сойдет, недолго ждать нам в гости англичан. Нам придется лезть еще выше в горы, куда сатанинские выкормыши не доберутся.
Жареный заяц был необыкновенно аппетитен, и это был первый кусочек мяса, съеденный Элен за последние две недели. Зима — скудное время года, и сама Элен заставляла Оуэна распределять то, что удавалось добыть, прежде всего между здоровыми мужчинами-воинами. Следующими на очереди были беременные женщины, а потом уже все прочие.
