3
Святое дело — брак. К тому же полезное и лучшее из всех благодеяний человеческих. Так написал бы пророк, ежели б умел писать. Но он сказал так, и этого довольно для истинных правоверных. Неженатый у татар равно что непьющий у русских. Отношение к таковскому недоверчивое и настороженное: то ли болен чем, то ли нищ или, что еще хуже, жаден, ежели не желает разориться на мехр. А ведь изрек Мохаммед пророк, что, если человек воздерживается от женитьбы — он-де, не мой. Такого мне, дескать, и даром не надобно, пусть он хоть десять раз на дню, заместо оговоренных пяти, хвалу мне превозносит. Да и что тут долго говорить, коли день свадьбы у человеков правоверных все равно что семь сотен ден поста и молитв.
Свято и то, что следует за обрядом свадебным, когда мужчина, уже муж законный, остается наедине с молодой женой. О том, что бывает тогда меж ними, разговоров с Таирой никогда не заводили. Да и с кем о сем говорить на сеидовом дворе? Разве со старой Айхой?
А мысли об этом, ежели сказывать все без утайки, конечно, приходили. Два года назад, сильно напугавшись и думая, что поранилась, она прибежала к Айхе и показала ей свои шальвары в капельках крови, истекающей оттуда. Старая воспитательница, осмотрев ее, сказала, что так будет теперь каждый месяц и зовется это месячными очищениями.
— А еще это означает, — добавила Айха, беззубо улыбаясь, — что ты стала девушкой и можешь теперь рожать детей.
— Как это? — спросила тогда Таира.
— Это великая тайна, — тихо ответила Айха и закатила к небу глаза. — В тебя входит мужчина, изливает семя, и в твоем животе начинает расти его плод. Ребенок. Девять месяцев он зреет в твоем животе, а потом выходит из тебя на свет. Так устроено Всевышним.
— А откуда выходит ребенок? — полюбопытствовала Таира.
— Оттуда, — указала Айха на низ ее живота. — Из вместилища. Откуда сейчас у тебя течет кровь.
— Это же, наверное, больно? — всполошилась Таира, попытавшись представить себе, как это происходит.
— Больно. Но это — радость. Ты даришь жизнь новому человеку. Твоему ребенку.
После этого разговора мысли об этом приходили к Таире не раз. Как это, мужчина входит в нее?
Однажды, смущаясь и досадливо хмуря брови, она спросила-таки об этом Айху. Та не удивилась вопросу, лишь долго и пристально глядела на воспитанницу, слегка покачивая головой.
— Ты становишься взрослой, дочка. Не рано ли?
— Я хочу понять, — настаивала Таира.
— У мужчин внизу живота есть особая плоть, которой он и входит в женщину.
Об этой странности у мальчиков Таира знала. Будучи совсем маленькой, она однажды видела то, о чем ей рассказала сейчас Айха, у брата, когда они вместе играли, и у него задралась рубаха. Эта плоть была белой и маленькой, с мизинец, и походила на скрюченный и не зрелый гороховый стручок.
— Я, кажется, поняла, Айха-бике, — улыбнулась Таира. — Мужчина ложится на женщину, они соприкасаются животами, и его стручок входит…
— Стручок? — почему-то усмехнулась Айха. — Плоть мужчины скорее похожа на корень дерева.
Таира засмеялась. Шутка старой Айхи, сравнившей мужскую плоть, маленькую, белую и мягкую, с твердым и темным корнем дерева была, конечно, глупой, но смешной. Верно, Айха никогда не видела мужскую плоть, и мужчина не входил в нее, иначе у нее были бы дети.
Свадьба Таиры и Ильхама состоялась летом того же года. Когда торжества окончились и они с Ильхамом остались одни, Таира стала, по обычаю, раздевать мужа. Она сняла с него сапоги и камзол, оставив одну рубаху разделась сама, ловя на себе изучающий взгляд Ильхама. Сейчас он был похож на простого парня, правда в возрасте, ведь ему было уже двадцать четыре года. А она походила на девочку-подростка, совершенно не понимающую, что ей делать дальше.
Постель была расстелена. Ильхам лег первый и протянул к ней руки:
— Иди сюда.
Она подошла и присела на перину.
— Ложись.
Таира послушно легла рядом. Сердце ее билось, как пойманная в силок птичка. Сейчас Ильхам ляжет на нее, они сомкнутся животами, и он в нее войдет. А потом у них будут дети.
Неожиданно его рука опустилась на низ ее живота. Она инстинктивно свела вместе колени, что, верно, не понравилось Ильхаму.
— Разведи ноги, — приказал он.
Она чуточку раздвинула колени.
— Шире.
Таира нехотя подчинилась и раздвинула ноги. Ладонь Ильхама втиснулась между ними, и его пальцы стали гладить завитки волос. Было немного щекотно.
— Дай руку.
Она протянула ему свою руку. Он взял ее за кисть, задрал на себе рубаху и положил ладонь Таиры на свою плоть.
— Теперь ласкай меня.
— А как? — шепотом спросила Таира.
Его мужское достоинство, конечно, не походило ни на какой корень. Но и с гороховым стручком его тоже нельзя было сравнить. Скорее, бобовый, не спелый, а потому мягкий.
Ильхам схватился за ее ладонь с тыльной стороны, прислонил к своей плоти и сжал пальцы Таиры так, что его естество осталась внутри ее ладони. Затем, поводив ее кулачком вверх-вниз по стволу своей плоти, он отпустил руки.
— Делай так, — вновь приказал он с появившейся в голосе хрипотцой, раздвинул широко ноги и закинул руки за голову. — Ну что же ты?
Таира стала водить сжатой ладошкой по плоти Ильхама. Кожица на ней казалась будто отделенной от остального естества мужа, уже не такого мягкого, как вначале. А потом оно стало твердым, как дерево, и увеличилось в размерах, пожалуй, до двух бобовых стручков. Рука немного устала, и она повернулась набок, чтобы было удобнее делать то, что она делала. Время от времени она бросала взор на Ильхама, и в неясном свете масляных плошек были видны его закрытые глаза и сладостная улыбка.
— Быстре-е, — протянул он севшим голосом и задышал так, будто запыхался, пробежав только что по меньшей мере расстояние в два полета стрелы.
Таира подчинилась. Возможно, такое между супругами всегда проделывается перед тем, как сомкнуться животами. Для того, верно, чтобы мужчине было легче войти в женщину. Она видела, что Ильхаму приятно то, что она делает. От этого было приятно и ей. То, что она чувствовала сейчас, можно было сравнить с той спокойной радостью, которую она испытала, когда помогла однажды убогой старушке перейти через ручей. Старая апа никак не решалась ступить через него, заносила ногу вперед, пытаясь шагнуть, и возвращалась обратно. Ручей был узким, но для старушки шаг, который она намеревалась сделать, был слишком широк. Таира, взяв ее за локоть, помогла ей. Апа поблагодарила, глядя на нее светящимися от радости глазами. Радостно стало и Таире. Радостно, что тому, кто рядом, хорошо.
