Бедная рыбацкая хижина прилепилась к скале, рядом с пещерой, которая как бы служила ее продолжением. Но убогость этого жилья не смутила христиан, привыкших проводить молитвенные собрания в лесах и катакомбах. Гораздо больше Аврелию смущали откровенные пристальные взгляды молодого рыбака, вблизи которого ей предстояло прожить некоторое время.
Внутри хижины на тюфяке возле стены лежал старый грек Памфил, чье изможденное землистое лицо явно свидетельствовало о снедавшей его болезни. Но на этом лице живо и осмысленно блестели глаза, окруженные черными тенями. Увидев вошедших, он слегка приподнялся и спросил:
— Это, наверное, после вчерашнего шторма?
— Да, их корабль разбился у мыса, — пояснил Световид и, сняв с головы ящик, поставил его в угол. — Девушка была привязана к ящику, а ее отец держался рядом. Их зовут Климент и Аврелия. Остальные все утонули.
Памфил слабым голосом заметил:
— Вот уж поистине, прав был мудрец Анахарсис, когда на вопрос, кого на свете больше — мертвых или живых, — тоже ответил вопросом: «А куда отнести тех, кто плывет по морю?» Да, корабельщики всегда находятся на толщину доски от смерти… — Грек перевел дыхание и обратился к пришельцам: — Судя по именам, вы римляне. Как же здесь оказались?
— Мы плыли из Рима в Синоп, но во время бури корабль отнесло совсем к другим берегам, — ответил епископ.
— Да, Таврика не лучшее место для благородных римлян, — хрипло усмехнулся грек. — Вы, наверное, христиане?
Климент и Аврелия переглянулись, удивленные его проницательностью.
— Как ты догадался? — спросил епископ. — В Таврике уже знают о христианах и о гонениях?
— Таврика — не такой уж край света, — с философским видом заметил грек. — Однако я думаю, что сейчас вам надо не рассуждать о вашей вере, а согреться после морского купания и что-нибудь поесть. Вы сейчас слабы, измучены и можете заболеть, а со мной вместе это будет уже трое больных, слишком много на одного Световида. К тому же твоя дочь еще и беременна.
— Спасибо тебе за заботу, Памфил, — с поклоном отвечал ему Климент. — Ты и твой сын хоть и язычники, но добротой похожи на христиан.
— Может, мы не так уж добры, а просто видим в вашем спасении свою пользу, — со скрытой усмешкой пробормотал грек, но Климент сделал вид, что его не услышал или не понял.
Скоро епископ с дочерью сидели возле очага, разожженного Световидом, и сушили свою просоленную морем и все еще влажную одежду, завернувшись в куски полотна, которые рыбак вытащил из сундука в углу хижины.
Пока гости грелись у огня, хозяева приготовили нехитрый ужин, состоявший из рыбной похлебки и лепешек с сыром.
Согревшись и насытившись, Аврелия почувствовала, что ее необоримо клонит в сон. Сквозь слипающиеся веки она увидела, как молодой рыбак занес в хижину топчан и, поставив его возле очага, накрыл меховой шкурой. Отец уложил сонную Аврелию на это спартанское ложе, которое, однако, показалось измученной страннице весьма уютным. Закрыв глаза, она сквозь дремотное забытье услышала, как отец о чем-то беседует с Памфилом, и успела подумать, что сейчас утро и совсем не время для сна, в который дочь епископа стремительно погружалась, даже забыв помолиться.
Проснулась Аврелия среди ночи. Очаг давно погас, и слабой прохладой веяло из неплотно закрытой двери хижины. Повинуясь безотчетному порыву, Аврелия встала, завернулась в ткань, которой была укрыта, и вышла за порог. Небо, еще темное, с восточной стороны уже окрашивалось в серовато-голубые тона, что свидетельствовало о приближении рассвета. «Как же долго я проспала», — подумала молодая женщина, осторожно ступая по каменистой дорожке, ведущей от дома в сторону морского берега. Слева между деревьями мелькнул огонь, и, направившись к нему, Аврелия увидела костер, разожженный перед входом в пещеру. Возле костра сидел Световид и нанизывал на крючья рыбу, которую, очевидно, собирался коптить. Аврелия поняла, что рыбак ночевал в пещере, предоставив свою тесную хижину гостям. Поежившись от ночной прохлады, она нерешительно приблизилась к живому огню. Световид посмотрел на нее с тем пристальным и откровенным любопытством, которое невольно смущало юную женщину. Сейчас он был в одних штанах, и его обнаженный до пояса торс казался в отсветах пламени отлитым из бронзы и напоминал статуи атлетов. Аврелия видела в молодом рыбаке лишь варвара, простодушное дитя природы, но не могла не отметить, что он недурен собой, а его диковатые повадки по-своему приятны. Он поманил ее рукой:
— Подходи смелее. Раз уж проснулась, то посиди рядом и поговори со мной. — Он пододвинул ей деревянный пенек, служивший скамейкой. — Хочешь есть? Скоро рыба испечется. Или, может, тебе хочется помыться? У нас после ливня набрался полный чан дождевой воды. Сейчас принесу.
Световид пошел к скале, по уступу которой вода во время ливня стекала, как по желобу, и взял стоявший внизу большой чан. Мускулы играли под загорелой кожей молодого рыбака. «Как легко несет он эту тяжесть», — вдруг подумала Аврелия и почему-то вспомнила хрупкого Светония, презиравшего ристания языческих атлетов.
— Вот, можешь помыться и сразу обсушиться возле огня, — предложил Световид, поставив чан рядом с костром. — Давай буду поливать тебе из черпака.
Он взял висевший на ветке дерева ковш с длинной ручкой и зачерпнул воды из чана.
— Не надо, я сама, — сказала Аврелия и протянула руку к ковшу, невольно выпустив при этом конец ткани, в которую была укутана.
Она тотчас поняла свою оплошность и придержала ткань, но было уже поздно: рыбак успел увидеть ее обнаженную грудь, и глаза его загорелись.
— Красивая! — сказал он, шагнув к Аврелии. — Не закрывай свое тело, я хочу на него посмотреть.
Она отступила и споткнулась, но он тут же удержал ее, схватив в объятия.
— Пожалуй, я не дотерплю до того срока, когда ты перестанешь оплакивать мужа, — заявил Световид, прижимая ее к себе. — Я же тебя спас, приютил, буду о тебе заботиться. Значит, я могу стать твоим мужем прямо сейчас.
Аврелия почувствовала, как гулко бьется его сердце, и ей стало страшно, что необузданный молодой дикарь сию минуту может взять ее силой, — и неоткуда будет ждать помощи, потому что ее несчастного отца этот белокурый силач способен прибить одной рукой. Напрягаясь в его объятиях и выставляя вперед локти, Аврелия испуганно выдохнула:
— Мы еще даже не связаны брачным обрядом, а ты уже…
— Так пусть твой отец сегодня же совершит этот обряд! — воскликнул Световид и, сдвинув вниз покрывало, которое Аврелия судорожно сжимала возле шеи, приник горячими губами к ее обнаженному плечу.
