— Я вам верю, — сказал король, — потому что вы способны на любое злодейство.
— Сир, готов заложить свою жизнь, что когда вы окончательно выздоровеете, вы попросите меня снова рассказать эту историю и с удовольствием посмеетесь.
— Таких историй множество, — возразил король. — Я прекрасно осведомлен о том, что дамы считают, что быть любовницей герцога Ришелье — одна из непременных обязанностей жизни при дворе.
— Возблагодарим святых за то, что этого не говорят о короле, который так верен предметам своей любви.
Король не улыбнулся и не выбранил Ришелье он продолжал скучать. Потом объявил:
— Я вижу, супруга дофина проголодалась. Пора вам отобедать, моя дорогая.
— Благодарю вас, сир, — сказала Мария Жозефина и удалилась. Король мрачно смотрел ей вслед и вдруг, казалось, принял какое-то решение.
Он оглядел собравшихся и увидел на одной издам, на герцогине де Бранка, длинный плащ.
— Мадам, вы не одолжите мне свой плащ?
Она удивленно протянула плащ королю. Он набросил плащ на плечи и пошел к двери. Все собравшиеся в потрясении глядели на него. Дофин двинулся следом, но Луи повернулся к сыну и сказал:
— Я хотел бы остаться один!
Дофин поклонился и вернулся к остальным придворным. В апартаментах царило молчание. Но никто не сомневался в том, куда направился король. Мадам дю Оссэ объявила:
— К вам посетитель!
Маркиза вскочила — она не могла сдержать крик радости.
— Дорогая моя, — заявил король, — как же давно мы с вами не виделись... Слишком давно.
Она встала перед ним на колени и принялась целовать ему руки, и вскорости они стали влажными 6т ее слез.
— Но почему вы в халате?! — воскликнула она, поднявшись. — И какой-то тоненький плащ на плечах! В такую погоду...
— Возлюбленный друг мой! Пусть это вас не тревожит, я уже совсем здоров.
— Хвала всем святым! О, сир, это время было для меня самым страшным в жизни.
— Сожалею, что доставил вам такие огорчения.
— Ах, сир, сейчас это уже неважно, сейчас я снова счастлива.
— Давайте поговорим, — предложил король, — это доставит мне удовольствие.
— Все, что доставит удовольствие моему королю, будет радостью и для меня.
— Знаю, знаю. Они пытались превратить меня в монаха! Она засмеялась и он засмеялся вместе с ней.
— Жизнь короля не всегда полна радостей и. счастья, — прокомментировал он, — однако я все же предпочту ее монашеству.
— Ваше Величество... монах! О нет! Мы этого не позволим!
— Согласен. Мы этого не позволим.
— Ах, видеть вас вновь... Я просто не могу прийти в себя от счастья.
— Я просто сбежал от своих собеседников, — объявил король. — Они такие скучные! А теперь, когда я с вами, настроение у меня улучшается и я снова могу улыбаться.
— Сир, могу ли я пригласить вас сегодня вечером отужинать со мной?
— Приглашение принято с большим удовольствием.
— Тогда это будет наш интимный ужин! Мы пригласим только тех, кто сможет нас порадовать. Какое счастье, что я не позволила мсье де Машо изгнать меня из Версаля!
— Машо пытался вас прогнать?
— Он стал так важничать, сир. Разве что не провозглашал: «Король мертв!» — и поспешил засвидетельствовать свою преданность дофину.
— Я разочарован в Машо.
— Он и д'Аржансон доставили мне немало беспокойств и страхов.
— Это непростительно, — заявил король. Глаза маркизы победно сверкнули, но больше о своих врагах она не произнесла ни слова. Это был очень важный момент — ни жалоб, ни упреков, только планы на будущие радости и развлечения.
Она видела, что он растревожен всем, что ему пришлось пережить, и первейшей ее задачей было возродить его уверенность в себе. Он взял себе за правило не обращать внимания на нелюбовь к нему его народа, но то, что народ ненавидел его до такой степени, что кто-то решился на покушение, глубоко его поразило. Она поспешила развеять его мрачные мысли.
— Вы знаете, сир, что многие хотели бы уверить вас, будто этот чудовищный поступок был совершен по воле народа. Но это вовсе не так. Этот Дамьен просто безумец, никакого заговора не существует.
— О, если бы я мог быть в этом уверен!
— Но, сир, это же очевидно! Когда люди узнали о том, что произошло, они перепугались. Я посылала своих слуг в Париж, послушать, о чем там говорят. Не было никого, кто не был бы разгневан и возмущен происшедшим. И о вас все говорили с такой любовью! О Боже, да разве не подвергся нападению иезуитский коллеж Людовика Великого? Париж был потрясен, как и парламент.
— Вы как всегда дарите мне успокоение.
— Ах, сир, в том, что случилось, есть и свой смысл: теперь будут приняты все возможные меры, дабы подобное не повторилось.
Король кивал, улыбался и слушал планы маркизы на вечер. Это будет очаровательный вечер, такой, какими король давно уже не наслаждался. Нет, без карт — он, может быть, больше не будет больше играть в карты. И никаких балов — он еще не совсем окреп для танцев. А пьеса? О, пьеса — это замечательно. Да, пьеса ему подойдет, в особенности если она будет играть главную роль.
Мадам дю Оссэ слышала смех своей госпожи, перекликавшийся со смехом короля.
Нет, мадам маркиза — положительно гений, подумала она. Она снова прошла через тяжелейшие испытания и вышла из них без потерь.
И когда король вернулся к себе в апартаменты, все увидели, что скука исчезла из его взгляда и что он чему-то улыбается. Новости распространялись быстро.
— Маркиза снова в фаворе, а король предан ей, как и прежде, — шептались придворные.
Д'Аржансон и Машо услышали эти разговоры и содрогнулись от ужаса. Теперь перед маркизой стояло две задачи. Нельзя сказать, что их решение доставляло ей удовольствие, ибо маркиза старалась, насколько это было в ее силах, не наживать себе врагов. Но могла ли она сомневаться после всего случившегося, что дальнейшее пребывание при дворе этих двоих людей будет. постоянно грозить ей опасностью?
Добиться у короля отставки д'Аржансона не составляло особого труда. Но в то же время король очень дорожил таким человеком, как Машо.
Тем не менее пренебречь оскорблениями и обидами, которые эти люди причинили ей, маркиза не могла, и король, столь быстро избавившийся от грусти и уныния, преисполнился желанием вознаградить маркизу за то, что она вернула ему способность снова радоваться жизни.
Шла война, положение Франции было не из легких, и страна нуждалась в проницательных и опытных государственных деятелях. Все так, но не оставлять же без внимания обиду, причиненную маркизе. Первого февраля д'Аржансон получил от короля lettre de cachet: «Монсеньор д'Аржансон, ввиду того, что ваша служба больше не нужна мне, я освобождаю вас с поста военного министра и от выполнения прочих служебных обязанностей и приказываю вам отбыть в ваше поместье в Орме».
