Люди боготворили Травиллу, но какова будет их реакция на новую «Жизель», которую ее внук представит на их суд всего через две недели?
Лаури долго пила ароматный кофе, надеясь хоть в нем найти немного тепла. Уже поднявшись на ноги, она приняла решение — и вернулась в театр, оставшись там до конца репетиции. Максим никак не прокомментировал ее поступок, но девушке показалось, что в его глазах мелькнула одобрительная искорка.
Два дня спустя Лаури получила ответ на телеграмму, которую она посылала тете Пэт. Он пришел в виде письма от их соседей, в котором говорилось: артрит так сильно изувечил руки старушки, что она не может самостоятельно написать племяннице. Она так долго молчала о болезни, потому что все-таки надеялась приехать в Венецию, но доктор категорически запрещает делать это.
«Не беспокойся обо мне, — гласило написанное под диктовку письмо. — Сконцентрируйся на своем призвании, Лаури, и постарайся блестяще выступить на сцене „Феникса“. Мне кажется, это прекрасный театр. Синьор ди Корте был так любезен, что написал мне. Он заверяет, что ты делаешь большие успехи и что он очень рассчитывает на тебя. Этот человек гораздо добрее, чем тебе кажется, моя дорогая. Я знаю, ты хочешь, чтобы я сейчас была рядом. Я тоже желаю этого всем сердцем, но обстоятельства против нас. Уверена, что ты можешь положиться на синьора ди Корте так же, как на меня. Не вешай нос! Артрит разрушил наши планы, но очень скоро ты вернешься домой и я увижу твои выступления в Лондоне. Я все время думаю о тебе, дорогая Лаури, и шлю тебе всю свою любовь, все свои лучшие пожелания и все силы, какие только могу. Танцуй для меня, дорогая, и танцуй так, как можешь только ты.
Любящая и надеющаяся на тебя тетя Пэт».
Слезы брызнули из глаз Лаури, когда она дочитала письмо до конца. Бедная тетя Пэт, вынужденная терпеть ужасную боль и все-таки ни на что не жалующаяся! Лаури еще раз просмотрела ту часть, в которой ее тетя упоминала, что Максим писал ей. Это значило очень много, и теперь Лаури стыдилась своей реакции на его поступок.
Венетта также считала Максима добрым, она явно была шокирована тем, что Лаури думает о нем по-другому.
Лаури усмехнулась, представив, что бы сказали Венетта и ее тетя, побывай они на сегодняшней репетиции в «Фениксе». Она только что вернулась из театра, где танцоры репетировали с раннего утра, и сразу же уединилась в обнесенном высокими стенами саду, чтобы спокойно прочитать письмо.
Вздохнув, Лаури сложила листок и опустила его в карман жакета. Она неважно себя чувствовала. Пальцы ног горели от бесконечных фуэте, но влажный бриз, шевелящий листья плакучих ив, приятно холодил кожу. Присев на скамейку в конце сада, Лаури попробовала расслабиться. Под старыми серыми стенами тихо шептала вода, колокола дальней церкви отбивали негромкую завораживающую мелодию.
Знает ли Максим, что ее ноги так ноют? Лаури заметила его недовольство, когда она смазала финальную серию поддержек с Микаэлем. Это так трудно, но так красиво — если все получается как надо! Но с больными ногами очень легко ошибиться…
Под тихий шелест виноградных листьев солнце спускалось все ниже и ниже, и в сад начали проникать сумерки. Девушке давно пора было возвращаться в дом, но здесь она нашла желанный покой — вдали от несмолкавших разговоров о новом сезоне и о той роли, которую ей предстоит сыграть. Каждый искренне старался помочь и поддержать дебютантку, но за общей добротой и отзывчивостью Лаури чувствовала тени сомнения.
— Не волнуйся, все будет хорошо, — твердили ей, но у танцоров всегда говорящие глаза, и Лаури понимала, что товарищи не уверены в ней.
На послеобеденной репетиции она кожей ощутила всеобщее напряжение, когда так неуклюже танцевала с Микаэлем. Теперь к натертым ногам добавилась и боль разочарования, оттого что тетя Пэт не приедет в Венецию…
Виноградные листья снова зашелестели. Вокруг по-прежнему щебетали птицы, но Лаури напряглась, услышав звук шагов. Кто-то неспешно приближался по дорожке, ведущей к ее убежищу, и вот уже смуглая рука отвела спустившиеся до земли ивовые ветви, и Лаури обнаружили.
Максим глядел на нее сверху вниз, и сумерки скрывали выражение его темных глаз.
— Я видел письмо, ожидавшее тебя в холле, — заметил он. — Как я понимаю, оно от твоей тетушки — у нее все в порядке?
— У тети сильный приступ артрита. — Лаури не могла скрыть ни беспокойства, ни сильнейшего разочарования, которые принесло ей это письмо. — Она не сможет приехать на открытие сезона.
— Сожалею — я понимаю, как сильно ты рассчитывала на ее поддержку. — Он глубоко вздохнул. — Теперь ты, конечно, чувствуешь себя жертвой — как мифические девственницы, избранные для смягчения гнева богов.
— Если вы намерены шутить, — передернуло Лаури, — то, боюсь, я не в том настроении.
— Да, — согласился он, — с тобой целый день что-то не так.
— Я устала. — Она в панике вскочила на ноги. — Это обычное нервное напряжение…
— Пойдем со мной. — Максим взял ее за руку и бесцеремонно потянул за собой. — Хочу взглянуть, что происходит с твоими ногами.
— М-мои ноги в порядке. — Лаури пыталась вырвать руку, но его пальцы были словно сделаны из стали. Она вынуждена была проследовать за ним через сад к башне и подняться по лестнице. Несколько ламп заливали мягким светом уютную комнату, слуга накрывал на стол. «На двоих», — отметила про себя Лаури.
Максим подтолкнул Лаури к софе, и она села, зная, что сопротивляться бесполезно.
— Снимай обувь и чулки, — велел он. — Давай без лишних скромностей — я на своем веку перевидал немало женских ног.
С румянцем на щеках и с испепеляющими молниями в глазах Лаури нагнулась, сняв простые туфли на плоской подошве и чулки. Она почувствовала себя беспомощным ребенком, когда Максим с холодным безразличием осмотрел ее ступни и нахмурился, увидев свежие мозоли на пальцах. Он пощупал сухожилия, самую уязвимую часть ног балерины, и гневно посмотрел на Лаури:
— Полагаю, ты танцевала бы с натертыми ногами до тех пор, пока окончательно не испортила бы их, — резко бросил он. — Твои пуанты не ручной работы, насколько я понимаю?
Она кивнула:
— Пуанты изнашиваются так быстро, что покупать готовые гораздо выгоднее.
Балерине с нежными ногами в итоге они обойдутся гораздо дороже. — Максим обернулся к слуге и отдал какое-то распоряжение на итальянском. Мужчина вышел из комнаты и вскоре вернулся с баночкой бальзама в руках. Максим передал снадобье Лаури и приказал, чтобы та растерла им ноги. — Сделай это прямо сейчас, — настаивал он, — и еще раз — перед сном. Завтра я принесу тебе новые пуанты, и обещай мне никогда не надевать ничего другого. Твои ноги слишком ценны и уязвимы, поскольку ты еще очень молода.
