— Буба, — защищался молодой человек, — нельзя самые современные направления называть отсталостью. А вам отвечу, что не верю в то, что женщины должны работать. Возьмем, например, вашу подчиненную, а мою сестру. Она зарабатывает сто с лишним злотых в месяц. И зачем?
— Ты этого не понимаешь, потому что сам ничего не зарабатываешь, — отрезала Буба.
— Не об этом речь. Но, послушайте, Буба забирает эти сто с чем-то злотых на духи и шпильки у кого-то, кто содержал бы за эти деньги семью.
— Не преувеличивай. Может, целый город содержал бы? Кроме того, я не являюсь примером.
— Почему нет? Таких девушек множество. Возьми хотя бы тех, кого мы знаем, твоих подруг и сотрудниц. Лина, Зося Кашевская, Теймлерувна, Гвоздецкая, панна Марта, Туля Ленская, бесчисленное множество… Если ты мне докажешь, что они должны работать, я соглашусь. Но ты сама знаешь, что им это не нужно. Они занимают только чужое место.
— А если даже так, — вмешалась Анна, — если даже делают это для улучшения и без того хороших материальных условий, разве нельзя каждому бороться за улучшение быта?
— Вот именно, — поддержала Буба.
— Женщины не должны участвовать в этой борьбе. Это для мужчин.
— Значит, приказал бы мне сидеть дома и вязать в ожидании мужа?
— Приказал бы! — принял вызов Ришард. — Это более подходит для приличной девушки, чем охотиться за мужем. Собственно говоря, все женщины для того ходят в университет, для того работают в отделах, занимаются спортом, чтобы там найти мужа.
Анне хотелось довольно резко ответить на это, но она воздержалась. Стоит ли полемизировать с такими примитивными аргументами этого сопляка? Какая же огромная разница между молодыми людьми типа Костанецкого и Марьяном! Марьян никогда не бывает категоричным в своих утверждениях. Он весьма осторожен в суждениях, так как его мысль охватывает комплексные системы переплетающихся проблем, где нельзя оперировать аксиомами, где недопустимо упрощение. Общение с Марьяном создает впечатление вхождения во Вселенную…
— А я вот тебе что скажу, кухасю, — отозвался отец Бубы, обращаясь к сыну, — возможно, это так, как вы утверждаете, но этого не изменишь ни полицейскими режимами, ни политическими программами. Итальянцы или немцы, кухасю, сейчас добиваются этого, и кажется им, что женщины вернутся домой, но это только кажется. А я тебе скажу, что их можно даже запереть, но ничего не добьются, потому что здесь речь идет не о фактах, а о психике. Их запрут, а они будут лишь мечтать, как выбраться. Когда-то женщины мечтали о том, чтобы держаться дома, поэтому и дома сохранялись, поэтому и были домами, а не гостиницами, где люди собираются поесть, переспать — и только. Если хотите это вернуть, то принимайтесь не за постановления и распоряжения, а обратитесь, кухасю, к женской психологии.
— Все очень просто, — тихо сказала пани Костанецкая, — нужно лишь убедить женщин, что дома лучше, чем где бы то ни было. Ты говорил, сынок, что женщины ходят учиться и работать, чтобы найти себе мужей. Это правда. Но укажи мне иные способы найти этих мужей? В мои времена такой территорией был родной дом и общественная жизнь, опирающаяся на взаимоотношения этих домов. Проводились балы, вечера, устраивались любительские представления, маевки…
— Вот-вот, — крякнул пан Костанецкий, мы с вашей матерью как раз и познакомились на маевке.
— Сейчас этого нет, — продолжала пани Костанецкая. — Общественная жизнь из домов перенеслась в общественные заведения, где встречаются не семья с семьей, а разные люди различных сфер. Встречаются они случайно. И если могут ближе узнать друг друга, то лишь работая, учась в институтах или же занимаясь спортом. Поэтому участие женщин в этих делах стало необходимостью.
— И слава Богу, — добавила Буба.
— А это уже иное дело, — тихо ответила ей мама.
— Видишь, мама, — с триумфом подхватил Ришард, — так, как есть, плохо, значит, надо изменить. И неважно как, но мы это изменим.
— Вы — это кто? — спросила с притворным уважением Буба.
— Мы? Молодое поколение.
— Полицейскими правилами?
— Разными средствами. А прежде всего, — он сделал паузу для эффекта, — не будем жениться на таких, которые не стерегут домашний очаг.
«Боже, какая банальность», — подумала Анна.
— Сейчас мужчины делают что-то совсем противоположное, — заметила пани Костанецкая. — Как раз женятся на таких, которые работают вне дома и зарабатывают. Экономическая сторона имеет здесь большое значение. А кроме того, сынок, я предполагаю, что со временем женщины вернуться домой…
— Они убедятся, что там их место.
— Нет. Они вернутся, когда мужчина действительно захочет этого. Много правды заложено в старой истине: мы такие, какими хотят нас иметь мужчины. Современная женщина сложилась из желаний мужчины. Осознанных или подсознательных — это уже не имеет значения. Вы хотели, чтобы она была интеллигентной, образованной, самостоятельной, чтобы была индивидуальностью, чтобы вам завидовали, чтобы вы нашли в ней то, что считаете своими положительными сторонами. Не сразу, постепенно, но это случилось. Вы уподобили ее себе.
Ришард надул губы:
— Ну, до этого еще далеко, а скорее, это вообще невозможно.
— Вы считаете, — вежливо, но с нескрываемой иронией обратилась к нему Анна, — вы считаете себя неизмеримо выше своей матери, сестры и меня?
Молодой человек смутился:
— О присутствующих не говорят.
— А я думаю, если высказываться смело и прямо, то следует иметь гражданское мужество говорить до конца.
— Извините, но здесь не может быть речи об отваге, а лишь о… любезности.
Воцарилось молчание. Анна была довольна собой, что как следует надрала уши этому сопляку, но настроение испортилось. К счастью, ужин уже закончился. Все встали из-за стола, а Ришард тотчас же попрощался и вышел. У него было какое-то собрание в корпорации.
Полчаса в салоне прошли в спокойной беседе, затем Анна сказала, что хотела бы лечь.
