Ник коротко кивнул, прежде чем взяться за бритвенные принадлежности, лежавшие рядом с тазом, и принялся намыливать лицо. Он повернулся к зеркалу в углу комнаты, чувствуя на себе пристальный взгляд мальчика, который, будто зачарованный, не спускал с него глаз.
— Сколько вам лет?
— Десять.
Столько же, сколько было ему, когда все изменилось.
Взяв со стола опасную бритву, Ник сделал вид, что не замечает пристального взгляда мальчика. Осторожно прижав лезвие к щеке, он сказал:
— Знаете, мой брат — маркиз.
Потребовалось время, чтобы до Джеймса дошли его слова, — так поглощен был мальчик движениями стального лезвия по коже Ника. Когда же все-таки их смысл дошел до него, юный граф широко раскрыл глаза.
— В самом деле?
— Ну да. — Ник сосредоточенно брился несколько секунд, затем добавил: — И он научился тому, как быть маркизом, по большей части в школе.
Наступило молчание, нарушаемое только плеском воды, когда Ник споласкивал бритву. Джеймс обдумывал его слова.
— А вы ходили в школу?
— Да.
— Вам там нравилось?
— Иногда.
— А другим?
Ник помолчал, используя деликатный момент выбривания подбородка, чтобы обдумать ответ. У него было много общего с этим мальчиком — странная история, проложившая пропасть между ним и его сверстниками, неопределенное будущее, несчастливое прошлое. Ник вспомнил уход матери, бурю сплетен, поднявшуюся вскоре после этого. Вспомнил, как замкнулся отец и отослал их с Гейбриелом в школу, не подготовив к тому, что станут говорить о них другие… Что их будут дразнить. Как второму сыну, не имеющему титула, Нику доставалась большая часть издевательств. И в те трудные дни он с головой ушел в учебу.
Это было до того, как он научился давать отпор кулаками. До того, как понял, что его рост и телосложение в соединении с физической силой могут открыть ему путь в совсем другую жизнь, чем та, на которую мог рассчитывать второй сын маркиза Ролстона.
Нет, ему не слишком-то нравилось в школе. Но для Джеймса все будет иначе. Он не был сыном слабохарактерного маркиза и его маркизы с сомнительными моральными устоями. Джеймс — граф, и его будут уважать за титул.
— Иногда мужчинам приходится делать то, что им не особенно нравится. Это и делает нас мужчинами.
Джеймс задумался над его словами. Ник внимательно наблюдал за ним в зеркале, гадая, какие мысли рождаются в голове у юного графа. Наконец мальчик поднял голову:
— Мне бы хотелось, чтобы меня считали мужчиной.
— Тогда, боюсь, без школы не обойтись.
— А как же мой долг здесь? Перед девушками? — спросил Джеймс.
— Изабель и Лара будут ждать вашего возвращения. И им будет значительно лучше, когда вы научитесь всему, что необходимо знать графу.
Джеймс упрямо покачал головой:
— Я не смогу защитить их, если буду далеко, в школе.
Эти слова насторожили Ника.
— Защитить? — повторил он, стараясь сохранить голос ровным, и подступил ближе к мальчику. — Защитить от чего?
Мальчик устремил задумчивый взгляд в окно спальни, на обширные пространства зеленеющей вокруг земли.
— От… всего.
Ник сразу же понял, что речь идет не об обычной возможной опасности, а о чем-то особом, определенном. Он также знал, что мальчик не поделится этим с легкостью.
— Джеймс, — сказал он, не желая отпугнуть ребенка, — если что-то беспокоит вас, я мог бы помочь.
— Наверное, вы смогли бы помочь, — тихо произнес мальчик. — Думаю, вы достаточно большой, чтобы помочь.
Если бы Ник не был так встревожен сообщением Джеймса, он бы улыбнулся при этих словах. Он знал свои размеры — знал, насколько они ошеломляют тех, кто к нему не привык.
— Я еще не встречал опасности, с которой не сумел бы справиться. — Заносчивое заявление не вполне соответствовало действительности, но ребенку незачем было это знать.
Джеймс удовлетворенно кивнул:
— Им нужен будет кто-то, чтобы защитить их. Особенно…
«Изабель».
Это имя мгновенно возникло в голове Ника, когда он заметил явную озабоченность на лице Джеймса.
Неужели ей угрожает серьезная опасность? Возможно ли, что кто-то ее преследует? Что ей приходится скрываться? Ник стиснул зубы, охваченный непреодолимым желанием защитить. Ему захотелось выбежать из комнаты, найти Изабель и вытрясти из нее всю правду. В какую еще чертовщину ввязалась эта невыносимая девушка?
В конце концов Джеймс еле слышно прошептал:
— Особенно Джорджиану.
Ника словно молнией ударило: «Джорджиана!»
— Кто такая Джорджиана?
— Моя гувернантка.
Они нашли беглянку.
Радость удачно завершенной охоты охватила Ника, но он подавил ее, стараясь сохранить голос безразличным.
— И давно у вас эта гувернантка?
— Всего несколько недель. Но она очень хорошая. Она говорит на латыни. И знает очень много о том, как быть графом.
Познания, не удивительные для сестры герцога.
— Что, если ей понадобится моя помощь, а меня здесь не будет?
Этот невинный вопрос отвлек Ника от его открытия. Он столько раз задавал его себе, когда был мальчиком в возрасте Джеймса. Что, если его мама нуждалась в нем, а он этого не понял? Как он мог защитить ее, если не знал, куда она ушла?
Он тряхнул головой, чтобы избавиться от тягостных мыслей. Перед ним был мальчик, влюбленный в свою гувернантку, — совсем другой случай.
— Я понимаю, трудно даже представить себе жизнь вдали от поместья, но я уверен, что и без вас с ней все будет в порядке. — Джеймс, похоже, собрался возразить, но Ник закончил: — С ней ведь все в порядке сейчас, разве нет?
— Да… но… что, если кто-нибудь явится за ней?
Чувство вины захлестнуло Ника. «Кто-то уже за ней явился».
— С ней все будет хорошо. — Хотя бы это он мог обещать ребенку.
Джеймс хотел сказать еще что-то — это было заметно, — но вместо этого склонил голову и произнес:
— Я подумал… Может, если я уеду… вы могли бы остаться? Мне хочется быть уверенным, что они в безопасности.
Ник внимательно посмотрел на юного графа. Отметил тревогу в его глазах и осознал, что ту же тревогу он видел в глазах Изабель накануне вечером.
Во что, черт возьми, они впутались? Кем были эти девушки? Неужели они все аристократки?
Ник глубоко вздохнул. Если этот дом полон дочерей аристократов, Изабель нарушает с дюжину различных законов королевства. Она в большой беде. В такой большой, что ему вряд ли удастся помочь ей выпутаться.
Ник подошел туда, где была сложена его отглаженная одежда и лежала свежая полотняная рубашка. Взяв свои вещи, он обернулся к Джеймсу, который жадно ожидал его ответа.
