Сердце ее гулко колотилось в груди, когда она приблизилась к дверям кабинета, в котором, как сообщил ей Мэтьюз, мужчины уединились, дабы пропустить по рюмочке. Она не знала, чего ожидать. Если судить по тем фразам, которые она услышала, покидая друзей в гостиной, то вполне можно было предположить, что сейчас они уже дошли до рукопашной.
Кэтрин осторожно приоткрыла дверь и, к великому своему изумлению, была встречена взрывом громкого хохота. Не шумом ссоры или ревом отчаяния, а хохотом. Мужчины стояли, опершись о каминную полку, и корчились от смеха.
Никогда еще ей не доводилось видеть своего мужа таким, каким она его увидела сейчас. Конечно, ему случалось смеяться в ее присутствии, но никогда он не смеялся так беззаботно. С Адрианом он был совсем другим. Настороженность не таилась в его серых глазах, и тревоги в них тоже не было. К тому же он казался гораздо моложе.
Она вдруг поймала себя на мысли о том, что ей очень хотелось бы вот так же смешить своего мужа. И хотелось, чтобы он доверял ей так же, как доверял своему лучшему другу.
Она решительно отбросила эти мысли и вошла в кабинет. Тихонько откашлявшись, проговорила:
– Прошу прощения за то, что потревожила вас, джентльмены.
Доминик тут же перестал смеяться и повернулся к жене. На губах его по-прежнему играла улыбка, но настороженность вернулась. Кэтрин почувствовала страшное разочарование – хотя на что она надеялась?
– Знаешь, Кэт, тебе надо было присоединиться к нам раньше, – сказал Доминик. – Впрочем, некоторые истории Адриана отнюдь не для дамских ушей.
– Извините, но к ужину уже накрыто. А истории, не предназначенные для дамских ушей, я с удовольствием выслушаю за олениной, – с улыбкой добавила Кэтрин.
Адриан разразился смехом. Затем подошел к ней и предложил руку. Кэтрин взяла барона под руку без всяких колебаний, и он повел ее к столу. Только один раз она бросила взгляд на Доминика, следовавшего за ними.
С бьющимся сердцем она заняла за столом место хозяйки и сказала прислуге, что пора подавать ужин.
– Я уверена, что вы с моим мужем имеете в запасе множество историй, которых мне не услышать никогда, – заметила Кэтрин и подмигнула Доминику.
Адриан улыбнулся:
– Не так уж и много, уверяю вас. Мы с Домиником гораздо чаще ввязывались вместе в коммерческие предприятия, чем в увеселительные затеи. Поверьте, он совсем не такой легкомысленный, каким пытается казаться. Что же касается его репутации, то она совершенно не соответствует действительности.
Сердце Кэтрин затрепетало. Ведь почему она так упорно противилась обаянию Доминика? Во многом из-за его репутации. Но прав ли Адриан? Серьезно ли он говорит? Или его слова – своего рода шутка?
Взгляд ее метался от одного мужчины к другому. Но уверенности у нее все равно не появилось. Принужденно засмеявшись, она сказала:
– А я-то думала, что способствую исправлению Доминика.
– Так оно и есть, – отозвался он с противоположного конца стола. В голосе его звучал едва сдерживаемый смех, а многозначительный взгляд, который он устремил на жену, не оставил сомнений в том, чем именно он сейчас с удовольствием занялся бы. Явно не застольной беседой и супом.
Она отвернулась, потому как надо было поддерживать внешние приличия. Ну как это может быть, что от одного-единственного взгляда, брошенного на нее мужем, она превращается в безмозглую и болтливую идиотку?
– Доминик как-то не упоминал об этом… Вы были женаты, милорд? – спросила она, отчаявшись найти более безопасную тему. Все, что угодно, только не обсуждение репутации ее мужа. Адриан бросил взгляд на приятеля:
– Неужели ты даже этого не сказал? Удивляюсь, что твоя жена вообще узнала о моем существовании. – Он скроил мрачную мину, затем обратился к Кэтрин: – Нет, миссис Мэллори, я пока не имел удовольствия познать прелести супружеской жизни.
Кэтрин склонила голову. Наверняка этот интересный и остроумный мужчина имел возможность выбирать из множества девиц на ярмарке невест. Странно, что он дожил до своих лет, так и не выбрав себе спутницу жизни.
– Адриан предпочитает давать советы, а не следовать им, – хохотнул Доминик.
Кэтрин тоже рассмеялась. Ее забавляла шуточная перепалка друзей.
Тут барон вновь заговорил:
– Я все равно до сих пор верю в любовь. И не важно, что сам я свою любовь пока не нашел. Когда же я наконец повстречаю ту женщину, которая создана для меня, любовь обрушится на меня мгновенно – нисколько не сомневаюсь.
Кэтрин улыбнулась, выслушав это милое описание любви с первого взгляда. Но даже когда застольная беседа перешла к более скучным темам, она все равно продолжала время от времени поглядывать на Доминика. Едва она встретила его, он сразу привлек ее внимание и вызвал желание. Да-да, с первого же мгновения.
Но существует ли и в самом деле неувядающая любовь? И существует ли любовь, которая не губит?
Доминик распустил узел халата и, скрестив на груди руки, уставился в окошко ванной комнаты. Он был рад побыть в одиночестве. По крайней мере, он старательно убеждал себя в том с тех самых пор, как Кэтрин сообщила ему через прислугу, что она сегодня будет ночевать в своих покоях, а не в главной спальне.
Не важно, что гордость его уязвлена, все равно все к лучшему. Ему необходимо было подумать. Адриан поставил перед ним слишком уж много вопросов. И совсем сбил его с толку многозначительными замечаниями насчет противостояния «эмоций и желания». И теперь ему, Доминику, придется решать, говорить Кэтрин правду или нет.
Он тихо застонал. Страшно было даже представить, как его жена может отреагировать, если узнает правду. Она будет в ярости. И свет, который порой начинал сиять в ее глазах, когда она смотрела на него, потухнет навсегда. Пусть лгать нехорошо, но как подумаешь о последствиях, к которым приведет полная откровенность…
Он вздрогнул, когда за его спиной заскрипела дверь. Резко развернувшись, он с изумлением увидел жену, стоявшую в дверном проеме. Вид у нее был недоуменный, будто она сама не понимала, зачем явилась на половину мужа.
– Почему ты здесь, Кэтрин? – спросил он шепотом, опасаясь, что громко произнесенное слово может погубить этот чудесный момент.
А ему не хотелось губить такой момент. Потому что ее угольно-черные волосы рассыпались по плечам. Потому что он различал темные соски под тонкой тканью ее ночной рубашки. Потому что в глазах ее было желание.
Но довольно ли одного желания? Ни разу не приходилось ему видеть, чтобы супружеские отношения продолжали жить после того, как умрет плотская страсть. Для его матери и Харрисона Мэллори совместная жизнь была сплошным мучением. И ведь они тоже вступили в брак не по своей воле…
