на улицы, заполненные повозками с грузами и тележками доставщиков, где передвигаться требовалось с большой осторожностью. Это было как возвращение из волшебной страны назад в шумный, земной, но такой приятный мир. Там, позади, что-то грозило вырваться из-под контроля.
Они ехали, копыта лошадей стучали по камням мостовой. Остановившись перед ее домом, Дариен спешился и стукнул в дверь молотком. Вышел лакей, сразу же взял лошадь хозяйки под уздцы и остался ждать, когда подойдет конюх, а Дариен подал руку Тее, чтобы помочь спешиться, но она отказалась от помощи, инстинктивно избегая его прикосновений:
— Я сама.
— Гордость?
— Необходимость придержать лошадь, — призналась Тея.
Она могла бы настоять, чтобы он держал лошадь, а лакей помог ей, но тогда это нарушит их новую договоренность, поэтому, когда Дариен положил руки ей на талию, сопротивляться не стала, оперлась на его широкие плечи, как это сделала бы с любым мужчиной, и он мягко опустил ее на землю. Перехватило дыхание от ощущения его силы и умения держать себя в руках, и на мгновение она замерла лицом к лицу с ним, телом к телу, как это уже случилось однажды.
Черные глаза были полны сожаления, когда он сказал:
— Мы с вами как кресало и трут, а вокруг горы пороха.
— Тогда отпустите меня.
Он сделал шаг назад.
— Не могу. Мне очень хочется найти какое-то безопасное место, где можно взорваться. До ужина.
В следующее мгновение он вскочил на своего огромного коня с такой легкостью, словно умел летать, и поскакал прочь. Они с конем превратились в одно целое.
Вот уж действительно: взорваться, — но в глубине души Тея понимала, что он имел в виду.
«До ужина»! Ей очень хотелось сослаться на головную боль и не присутствовать на мероприятии, но ведь она дала обещание, и на сей раз абсолютно добровольно, а значит, ничто не позволит его нарушить.
Единственное, что вызывало в ней беспокойство: она больше не боялась темных планов лорда Дариена с целью навредить ее семье, но зато теперь ее одолевал страх от того, с какой легкостью она общалась с ним этим утром. Эта легкость могла разрушить все барьеры, которые она возвела, а они были ей необходимы, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Тее очень хотелось обдумать, что с ней происходит, но каждое утро она помогала матери приводить в порядок дела, связанные с благотворительностью. После работы с документами ей пришлось принять участие во встрече с высокопоставленными военными из Конной гвардии, чтобы обсудить вопрос о татуировках.
После Ватерлоо они поверили, что Дари погиб, из-за свидетельства одного офицера, который видел, как он упал с лошади, а еще потому, что его не обнаружили среди выживших, но тело так и не нашли. Теперь они знали почему, но в тот момент думали, что мародеры забрали у него вместе с вещами и документы, по которым можно было бы установить личность, и Дари похоронили неопознанным в братской могиле. Мучительные переживания привели мать к мысли, что у каждого солдата должна иметься татуировка с личными данными. Практически все считали это нелепостью, но проигнорировать желание герцогини никто не мог.
Тея подала трем генералам чай и кексы, и очаровала их, оставив основную работу тяжелой артиллерии — герцогине.
Генералы сразу подняли вопрос о цене.
Герцогиня сразила их наповал, тут же представив список благотворителей, готовых вложиться в их дело.
Генерал Трейвс заявил, что неразумно накладывать на людей печать смерти, но герцогиня возразила:
— Не понимаю, как они могут не думать о смерти, учитывая их профессию.
— Но у нас сейчас мирное время, — парировал самодовольный генерал Элластон.
— Тогда зачем нам армия вообще? — спросила герцогиня.
Элластон покрылся краской.
— Видите ли, Индия, Канада…
— Наши действия там не несут опасности?
— Ну конечно…
— А риска гибели?
— Значительно меньше, ваша светлость. Значительно меньше!
— Джентльмены, если вы заверите меня, что в следующие тридцать лет мы будем избавлены от большой войны, я сама сверну свой проект и, кроме того, попрошу герцога очень тщательно проверить расходы на армию.
Мужчины обменялись быстрыми взглядами, потом заверили хозяйку, что ее проект будет немедленно рассмотрен на самом высоком уровне, и ушли. Тея с трудом сдержала смех.
— Болваны! — Герцогиня взяла в руки чашку с чаем, к которой пока не притронулась. — Армией должны управлять женщины. Мы знаем, как накормить, одеть солдат и выходить раненых.
— По крайней мере мы будем уверены, что у всех есть сапоги и что солдаты накормлены перед сражением.
— У них этого не было? — встревожилась мать.
— В отдельных случаях, я думаю, — быстро добавила Тея. — Кроме того, осуществлять поставки на линию фронта, должно быть, очень сложно.
— Сложности существуют для того, чтобы их преодолевать. Меня готовили не для того, чтобы жить в праздности, и тебя я тоже так воспитывала. Ты должна помнить об этом, когда будешь выбирать себе мужа.
Тея взяла пирожное со взбитыми сливками.
— Имеешь в виду такого, кто будет постоянно занят?
— Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду. А выбрать можно было бы того, кто занимается каким-то важным делом: Уилберфорса, например, или Болла.
— Политики нагоняют на меня скуку, мамочка. Я бы предпочла что-нибудь более конкретное: больницы, например, или приюты для престарелых.
— За всем этим очень часто стоят проблемы с законами, дорогая, а законы — сфера деятельности политиков. Правда, здесь есть чем заняться и женщинам. Я тут недавно говорила с миссис Бомон. Чрезвычайно интересная дама. Она вместе с Бет Арден работает над некоторыми изменениями в электоральной политике.
О господи! Не хватает только социальной революции.
— Что за изменения? — спросила Тея.
— Предоставление женщинам права голоса.
— Мама!
— Назови хоть одну причину, почему нам нельзя голосовать! — заговорила мать с какой-то новой, непохожей на нее воинственностью.
— Если не владеешь собственностью…
— Даже леди, имеющие титул по происхождению, владеющие ею, не имеют права голоса, им отказывают в местах в палате лордов. Чем можно оправдать такое положение вещей?
Ответа у Теи не было, но она подавила стон, представив свою мать на тропе войны.
— У нас, дам из высшего общества, огромные привилегии и много власти, и воспользоваться этим наш долг.
Тея предпочла согласиться и быстро ушла, чтобы вместе с подругами отправиться за покупками. Порой она завидовала Мэдди, у которой мать никогда не выступала с подобными лекциями перед дочерью.
Удовольствие от похода на Бонд-стрит в значительной степени было омрачено разговорами о Кейвах вообще и Дариене в частности, об очаровательной Мэри Уилмот. Кэролайн Кемберли захотелось пройти по Ганновер-сквер, чтобы посмотреть
