Вытащив из воды руку, он сделал Софи знак отвернуться.
– Повернитесь ко мне спиной и подождите. Я быстренько оденусь.
– Я иду домой, - заявила Софи. - А вы можете продолжать купаться, сколько вашей душе угодно. Я вам не буду мешать.
– Вы останетесь, - решительно проговорил Бенедикт.
– Но…
Он скрестил руки на груди.
– Я похож на человека, который станет терпеть возражения?
Софи молча смотрела на него.
– Если вы побежите, - предупредил Бенедикт, - я вас поймаю.
Софи смерила глазами расстояние между ними, потом попыталась мысленно прикинуть расстояние до коттеджа. Если он станет одеваться, у нее есть шанс от него убежать, а вот если нет…
– Софи, - проговорил Бенедикт, - я практически вижу, как у вас из ушей идет пар. Бросьте ваши сложные математические расчеты и делайте то, что я вам сказал.
Нога у Софи машинально дернулась, а почему, Софи так и не поняла.
– Я жду, - подал голос Бенедикт.
Раздраженно вздохнув, Софи скрестила руки на груди, повернулась к Бенедикту спиной и уставилась на дупло в стволе дерева так пристально, словно от этого зависела ее жизнь, прислушиваясь к тому, что происходит у нее за спиной. А Бенедикт и не думал вести себя тихо, и Софи явственно представляла себе, что он делает в каждый момент. Вот он выходит из воды, вот тянется за брюками, вот натягивает их…
И почему он не позволил ей вернуться домой? Зачем заставляет испытывать такое унижение, ждать, пока он оденется? Софи чувствовала, что вся горит как в огне, щеки наверняка сделались пунцовыми. Любой нормальный джентльмен избавил бы ее от подобных переживаний, позволил бы вернуться домой и запереться в своей комнате по крайней мере дня на три, пока сам не забудет об этой истории.
Но Бенедикт Бриджертон, похоже, не намерен сегодня вести себя по-джентльменски. Стоило Софи пошевелить ногой, как он тотчас же крикнул:
– И думать об этом не смейте!
– Я и не думала! - возмущенно воскликнула она. - Просто у меня нога затекла. И поторопитесь! Что вы там так долго возитесь?
– Я одеваюсь, - насмешливо бросил Бенедикт.
– И специально так медленно, чтобы меня помучить!
– Вы в любой момент можете обернуться, - проговорил он. - Уверяю вас, что я попросил вас отвернуться, чтобы пощадить исключительно ваши чувства, а не мои.
– Мне и спиной к вам стоять неплохо, - буркнула Софи. После нескольких минут, показавшихся Софи целым часом, вновь послышался его голос:
– Можете повернуться.
Софи заколебалась. Что, если он еще не оделся? Что, если решил продолжить над ней издеваться и просит ее повернуться, в то время как сам стоит голый?
Но ничего не поделаешь, придется рискнуть, решила Софи, понимая, впрочем, что у нее нет другого выхода. И она обернулась. К ее облегчению - и, что греха таить, разочарованию, - Бенедикт стоял вполне прилично одетый, лишь в некоторых местах на одежде виднелись мокрые пятна - там, где она прилегала к телу.
– Почему вы не позволили мне пойти домой? - спросила Софи.
– Потому что хотел, чтобы вы остались, - просто ответил Бенедикт.
– Но почему? - не отставала она. Бенедикт пожал плечами:
– Сам не знаю. Может быть, хотел таким образом наказать вас за то, что подсматривали за мной.
– Я вовсе не… - машинально возразила Софи и оборвала себя на полуслове: ну конечно, подсматривала.
– Вот и молодец, что не стали возражать.
Софи хмуро уставилась на него. Ей хотелось сказать ему что-нибудь необыкновенно остроумное, но она боялась сказать глупость и решила промолчать. Лучше уж выглядеть в его глазах дурой, которая помалкивает, чем дурой, которая трещит без умолку.
– Нехорошо подсматривать за хозяином дома, - заметил Бенедикт, подбоченившись и умудряясь при этом выглядеть одновременно и властным, и расслабленным.
– Это вышло случайно, - замялась Софи.
– Ну, в этом я вам верю, - согласился Бенедикт. - Но даже если вы не собирались за мной подсматривать, факт остается фактом: при первой подвернувшейся возможности вы ею воспользовались.
– Вы меня обвиняете?
– Ну что вы, - усмехнулся Бенедикт. - На вашем месте я поступил бы точно так же.
У Софи рот открылся от изумления: нет, каков нахал!
– И не притворяйтесь оскорбленной.
– Я и не притворяюсь.
Он подошел к ней чуть ближе.
– По правде говоря, я польщен.
– Это было простое любопытство, - отрезала Софи. - Уверяю вас.
– Вы хотите сказать, что подсматривали бы за любым голым мужчиной, доведись такая возможность?
– Конечно, нет!
– Вот я и говорю. - Бенедикт прислонился к дереву. - Я польщен.
– Ну, теперь, когда мы с этим разобрались, я возвращаюсь в "Мой коттедж", - заявила Софи.
Но не успела она сделать и двух шагов, как почувствовала, что Бенедикт схватил ее сзади за платье.
– Нет, не возвращаетесь. Софи устало вздохнула.
– Вы уже и так меня засмущали. Что вы еще хотите со мной сделать?
Бенедикт медленно повернул ее к себе лицом и прошептал:
– Это очень интересный вопрос.
Софи попыталась упереться каблуками в землю - бесполезно. Рука Бенедикта упрямо притягивала ее к себе. Софи покачнулась и оказалась всего в нескольких дюймах от него. Внезапно ей стало ужасно жарко, возникло странное ощущение, что она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Голова кружилась, сердце колотилось в груди как бешеное, а проклятый Бенедикт стоял, не отрывая от нее взгляда, и все притягивал и притягивал ее к себе.
Взгляд его, казалось, завораживал.
– Бенедикт, - прошептала Софи, забыв, что до сих пор звала его мистер Бриджертон.
Он улыбнулся, и от этой понимающей улыбки мурашки побежали у нее по спине.
– Мне нравится, как вы произносите мое имя, - заметил он.
– Я не собиралась называть вас по имени, - призналась она.
– Ш-ш… - Он коснулся пальцем ее губ. - Не говорите так. Разве вы не знаете, что мужчине хочется услышать совсем другое?
– У меня было мало опыта общения с мужчинами, - призналась она.
– Именно это мужчине и хочется услышать.
– Неужели? - с сомнением в голосе спросила Софи. Она знала, что все мужчины хотят жениться на невинных девушках, но ведь Бенедикт не собирается на ней жениться.
– Именно это мне и хочется от вас услышать, - проговорил он, коснувшись ее щеки кончиком пальцев.
Его горячее дыхание обожгло ей губы, и Софи тихонько ахнула.
Он собирается ее поцеловать! Как же это здорово и одновременно ужасно!
И как она этого хочет!
Завтра она, конечно, горько об этом пожалеет. Да что завтра! Уже сегодня, через несколько минут. Но она провела последние два года, вспоминая его сладостные объятия, и не уверена, что сможет жить дальше, если у нее не будет хотя бы еще одного воспоминания о нем.
