Эдгар решил подойти к жене, хоть она и выглядела так неприступно. Ну почему она не может расслабиться как все остальные и просто наслаждаться жизнью? Неужели она так непреклонна в своем стремлении быть несчастной? Он почувствовал, что начинает раздражаться. Но когда младший сын Коры, который уже успел проверить лёд на озере и испытать отцовский гнев, ухватился за его пальто и потребовал, чтобы дядя застегнул ему пуговицу, Эдгар стянул перчатки, опустился на корточки и начал сражаться с непослушной петлей.
Когда, наконец, он снова поднялся на ноги, Элен на месте не оказалось. Он оглянулся и увидел ее, – она помогала одному из малышей графа Гринвалда взобраться на дерево. Эдгар еще раньше обратил внимание на мальчика, который стоял, с тоской глядя на своих старших и более высоких товарищей, но сам не решался вскарабкаться на ветку. И вот Элен пришла ему на помощь. В течение десяти минут она терпеливо подбадривала ребёнка, помогая ему найти опору, убирая мешающие ветки, хваля его, поздравляя и улыбаясь его успехам, поддерживая его, когда он соскальзывал и, вселяя в него уверенность, когда он терял храбрость. Она снова скинула маску, стала женщиной, которая забыла, что ей следует быть достопочтенной, циничной леди Стэплтон. Это была женщина, которая искренне и сердечно любила детей, и в ее любви ясно чувствовались сопереживание и терпение. Эдгар замер, прислонившись плечом к дереву и зачарованно наблюдая за ней.
А потом мальчишка подпрыгнул в отчаянном рывке, не удержался и упал, сбив с ног и Элен. И вот они оба оказались на земле, ребёнок закричал сначала от испуга, а потом, когда понял, что у него ничего не болит, и от удовольствия, а Элен тихо и с искренней радостью рассмеялась. Она повернула голову, и увидела, что за ней наблюдают.
Элен подняла ребенка на ноги, отряхнула на нём одежду, и отправила к родителям. Затем она привела в порядок себя, напустила на себя безразличный вид, и зашагала в ту сторону, где никого не было. Не глядя на Эдгара, или на кого бы то ни было.
Еще мгновение он оставался на своем месте. Должен ли он пойти за ней? Или лучше оставить ее дуться в одиночестве? Но дуться на что? На то, что он просто смотрел на нее? В том, что она делала, не было никакой тайны. Она находилась в окружении людей и играла с ребёнком. Но, увидев, что он наблюдает за ней, Элен, непонятно почему, вдруг то ли засмущалась, то ли рассердилась. Невозможно было догадаться, что привело ее в такое состояние.
Сегодня он так же мало знал свою жену, как и в тот первый вечер, когда, разговаривая с Грейнджером, поднял глаза и увидел ее в проёме двери в алом платье. Она была для него загадкой, тайной, вооруженной шипами. Иногда он задумывался, а стоит ли вообще разгадывать эту тайну.
Но она была его женой.
И он был влюблен в нее, даже если она ему и не нравилась.
Он оттолкнулся плечом от дерева и последовал за ней.
Элен отошла не слишком далеко, но дерево, к которому она прислонилась, скрывало ее от посторонних глаз почти наполовину. Она смотрела прямо перед собой и не перевела глаза на Эдгара, когда тот появился в поле ее зрения. Тогда он встал прямо перед ней, положил одну руку на ствол рядом с ее головой, и подождал, когда ее взгляд целиком сосредоточится на нем.
– Устала? – спросил он.
– Нет.
– Это была долгая прогулка для тебя, – сказал он, – к тому же тебе пришлось поддерживать беседу с новым тестем.
– Ты хочешь сделать из меня беззащитную фиалку? – усмехнулась она. – Не получится. Тебе следовало жениться на какой-нибудь юной девственнице.
– Ты хорошо обращаешься с детьми, – заявил он.
– Вздор! – Ее ответ прозвучал неожиданно резко. – Я их терпеть не могу.
– Малыш Гринвалд был один рядом с тем старым деревом, – добавил он. – Он чувствовал себя покинутым, если ты не заметила. Ты сделала его счастливым.
– О, это так легко – сделать ребёнка счастливым, – нетерпеливо воскликнула она, – и как утомительно для взрослого человека.
– Ты выглядела довольной, – возразил он.
– Эдгар. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты хотел бы полностью владеть моим телом и душой, не так ли? Это у тебя в крови – желание контролировать все, что находится в твоей власти. Ты владел моим телом, и я собираюсь и дальше позволять тебе это, хотя и решила сегодня утром напомнить о твоем обещании и воззвать к твоей чести, чтобы ты сдержал слово. Но, чёрт побери, у нас общая кровать, и я не в силах отказаться от доступного мужчины. Владеть моей душой ты не будешь. Ты можешь пытаться провоцировать меня столько, сколько хочешь, но ничего не добьешься. Будь благодарен, что я не позволяю тебе влезть в мою душу.
Ее слова причинили ему боль. Частично из-за того, что она пренебрежительно отозвалась о нём, как о доступном мужчине, – впрочем, это было вполне в ее духе. Куда сильнее Эдгара задело то, что Элен твердо решила не впускать его в свою жизнь. Она отдавала только тело, но не душу. Более чем когда-либо она казалась ему незнакомкой, – незнакомкой, которую нелегко было полюбить. Но он страстно желал узнать ее ближе и полюбить.
– Неужели твоя душа столь ужасна? – спросил он.
Она улыбнулась и сняла с рук перчатки, чтобы опереться ладонями о его грудь.
– Ты не представляешь, как привлекательно ты выглядишь в этом пальто с капюшоном, – сказала она, – и с этим суровым выражением лица. Ты выглядишь так, словно можешь удержать весь мир на своих плечах, Эдгар, и решить все земные проблемы.
– Возможно, – отозвался он, – я мог бы помочь решить твои проблемы, если бы ты поделилась ими со мной, Элен.
Она засмеялась.
– Ну, хорошо, – воскликнула она, – тогда помоги мне справиться с одной из них. Как мне убедить сильного, властного, нахмуренного мужчину поцеловать меня?
Он пытался поймать ее взгляд, чувствуя одновременно разочарование и раздражение.
Она скорчила гримаску и одарила его одной из своих самых насмешливых улыбок.
– Ты предпочитаешь более сложные проблемы, Эдгар? – поинтересовалась она. – Или это значит, что ты не хочешь целовать меня? Как это ужасно унизительно.
Он поцеловал ее – жёстко, открытым ртом. Ее руки обхватили мужские плечи, она прижалась к нему плотнее, и на несколько мгновений страсть поглотила их целиком. Затем он опустил свои ладони на ее талию и отодвинул Элен назад к дереву, увеличивая расстояние между ними. На смену раздражению пришел гнев.
– Мне не нравится, когда мной играют, Элен, – заявил он, – мне не нравится, когда ты используешь меня в свое удовольствие для развлечения. И не надо соблазнять меня, чтобы таким образом сменить тему. Я не люблю, когда надо мной смеются.
