Джоанна засыпала в его объятиях, щекоча его роскошными каштановыми волосами и обняв нежной ручкой. Дыхание у нее было ровным, и он с трудом подавлял в себе желание вырвать ее у сна и насладиться ее теплым ароматным телом. Нет, он должен знать правду, даже если ему больше никогда не знать счастья.
– Джоанна? – шепнул он, поднимая голову, чтобы заглянуть ей в глаза. И повторил более настойчиво: – Джоанна?
У нее дрогнули веки, и в смутном свете свечи сверкнули великолепные изумруды. Она увидела его, улыбнулась и, зевнув, потянулась, как сонный котенок.
– Ричард, я люблю тебя.
Я люблю тебя. Вот и все. А он так боялся. Какое счастье, что ему не пришлось спрашивать. Ричард притянул ее к себе и, рассмеявшись, с удовольствием поцеловал в губы.
Однако он вспомнил, что хотел еще кое-что у нее узнать, когда заглянул в ее прелестное улыбающееся личико. Ему надо знать, что она собирается делать дальше, потому что не может быть, чтоб это было их первое и последнее свидание. Ему надо знать, что теперь только смерть разлучит их.
– Ты помнишь, любимая, как в Виндзоре я тебе сказал, что женюсь на тебе? Я и тогда так думал, а сейчас тем более. Я люблю вас, Джоанна Хокингем, я хочу, чтобы вы стали моей женой, хозяйкой Кингслирского замка и матерью моих детей.
Словно облачко затуманило ясные зеленые глаза. Потускнела радостная улыбка.
– Но, Ричард... как нам быть? Ведь я обручена...
– Ты не хочешь быть женой Годфри, разве не так? – спросил он и затаил дыхание в ожидании ответа.
– Ну, конечно же, нет. Раньше я думала, что смогу, если он не откажется от меня, узнав, что я не девица. А теперь, после... после того, как мы любили друг друга, о нет, – Джоанна покраснела под его взглядом. – Разве я могу принадлежать другому, чтобы он владел телом, которое я отдала тебе?
– Можно расторгнуть помолвку. Король меня любит. Если я ему скажу, что хочу взять тебя... а ты не струсишь и подтвердишь, что любишь меня и не хочешь быть женой Годфри Лингфилда? Думаю, Эдуард не будет противиться и даст рыцарю взамен другую девицу.
Поначалу, когда Ричард завел этот разговор, Джоанна напряглась всем телом, и теперь он почувствовал, как она вновь расслабилась.
– Хорошо бы. Не вина Годфри, что я его не люблю.
Он видел, что она до сих пор верит в благородство белокурого рыцаря, и решил не спорить с ней, не желая сейчас обсуждать сэра Годфри. Он хотел говорить только о ней и о себе.
– Значит, мадемуазель, вы станете моей женой?
– Стану. Как только помолвка будет расторгнута.
Тогда он заявил, что придется долго ждать, а он не прочь отыскать где-нибудь поблизости священника, чтобы им не пришлось больше разлучаться. Если уж ей так хочется, он готов и дальше сопровождать ее в паломничестве, но будь он проклят, если ему опять придется довольствоваться одними взглядами. Теперь он понимает, зачем частенько отлучались Мэри и Джон.
Джоанна улыбнулась его горячности, зная, что сама тоже будет мучиться не меньше него. Огонь, который он зажег в ней, был подобен греческому огню, который не загасить обычными средствами.
– Но, Ричард... разве ты не понимаешь, что, если мы нарушим договор и обвенчаемся без разрешения короля, он рассердится на тебя... Не дай Бог, отберет у тебя земли. Эдуард не любит, когда им, как ему кажется, пренебрегают. Он ведь может объявить наш брак незаконным и силой отдать меня Годфри или кому-нибудь еще... а не то отослать в монастырь. Тебя он тоже прогонит.
Ричард тяжело вздохнул. Вообще-то Эдуард был справедливым королем. За ним, не водились припадки дикой ярости, прославившие его анжуйских предков... Но он может хладнокровно сжить со свету, если ему не угодишь.
– Если в твоем животе будет мой ребенок, он всего-навсего прогонит нас от себя, и на этом успокоится, – проворчал он, с удовольствием наблюдая, как Джоанна мучительно краснеет.
Однако он знал, что Джоанна права. Надо подождать. После Уолсингема они как-нибудь подготовят короля, ведь Годфри тоже может быть при дворе и ждать возвращения Джоанны. Вряд ли ему удастся быстро подобрать себе другую девицу.
– Ричард... – неуверенно проговорила Джоанна. – Наверно, пройдет несколько недель прежде, чем мы сможем обвенчаться. А так как-нибудь... мы еще будем вместе? Паломники возмутятся... даже, наверно, потребуют, чтобы монахи вмешались... если мы будем спать в одной комнате. А как я теперь буду без тебя?.. После того, как ты научил меня... Я даже не думала...
Джоанна говорила все тише и тише, словно комок застрял у нее в горле, да и Ричард задышал тяжело, когда она прижалась к нему и ему стоило лишь протянуть руку... Что он и сделал. Протянул руку и коснулся ее груди, отчего его тотчас охватило страстное желание.
– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал он. – А пока, милая Джоанна, давай радоваться тому, что у нас есть. Любовь моя, ты не против, если я еще раз...
Вениамин бен Иосиф улыбнулся, услышав, как две пары ног осторожно одолевают ступеньку за ступенькой. Все в порядке, иначе они бы уже давно лежали в своих постелях.
Старый лекарь вставал рано, потому что любил в тишине почитать Тору, после чего обычно отправлялся кормить лошадей. Итак, любовники на месте, значит, он может не будить сладко спящую Дебору, подняться и, никому не мешая, заняться делами. Он подумал, что все к лучшему... Наверняка им придется нелегко среди паломников, достаточно вспомнить кислую вдовицу или высокомерную графиню, изображающую из себя мученицу, а на самом деле мечтающую о красивом любовнике, наподобие Ричарда Кингслира. Но лекарь знал, что ни Ричард, ни его прелестная возлюбленная не позволят ни ханжам, ни даже королю помешать им любить друг друга. Хорошо бы, если бы он мог сплясать у них на свадьбе и принять их первого сына.
– Сейчас все должны сойти с лошадей и остальную часть пути пройти пешком. Так велит обычай, – объявил брат Уиллибранд на третий день после того, как паломники покинули Ньюмаркет.
Они только что спустились с горы и вошли в маленькую деревушку, за которой был виден мост через Стиффки.
Паломники оживились. Всем уже надоела бесконечная северная дорога через вересковые пустоши и леса Норфолка. По ночам они всматривались в звездное небо и искали так называемый Уолсингемский Путь, указывавший им дорогу.
Для Джоанны и Ричарда это были волшебные дни, когда они, заколдованные своей любовью, видели только нежные полевые незабудки и веронику, которая росла на глине, и не замечали однообразия пейзажа.
Когда они покидали Вениамина и Дебору три дня назад и готовили своих лошадей в путь, еврейка вынесла во двор большой сверток.
– Леди Джоанна, это для вас, – сказала Дебора, – из этого вы сошьете себе свадебное платье, – и подмигнула ей.
