Она бросила взгляд на котел и чуть не подпрыгнула. Вода почти выкипела, и если она не поторопится, ее полосатое платье просто-напросто сгорит. Ухватившись за повод хоть на время выкинуть Чейза Кэссиди из головы, она, нахмурившись, смотрела на медный котел и, наконец, решила, что, когда она поедет в Последний Шанс помогать Рэйчел, то найдет прачку, и будет платить ей из собственных сбережений.
Она запустила щипцы в котел и вытащила платье, облепленное хлопьями мыльной пены. И тут вдруг пришла мысль – а что, интересно, думает сейчас Чейз Кэссиди о добропорядочной мисс Эве Эдуарде?
Лейн нырнул под раскидистые ветви старой ольхи, прикрывая бутерброд, который держал в руках, чтобы тот не намок. Рамон, Джетро и Орвил уже были тут, расположившись вокруг небольшого костерка, который едва теплился – так было влажно. Не в обычаях ковбоев делать привал средь бела дня, чтобы перекусить, но утром Эва завернула бутерброды для всех, и, передавая каждому его порцию, напомнила, что в такой холодный день обязательно нужно будет подкрепиться.
Быть ковбоем нелегко даже в самую хорошую погоду, а уж сейчас… Но Лейн чувствовал себя гораздо лучше, чем в школе. Всякий раз, когда он вспоминал, что ему больше не нужно будет втискивать свое крупное тело за крошечную школьную парту в последнем ряду, ему хотелось плясать от радости.
Конечно, он не мог не признать, что глазеть на грудь Рэйчел Олбрайт было довольно приятно, особенно когда она не смотрела в его сторону, или еще наблюдать, как покачиваются ее бедра, когда она вставала, чтобы написать что-то на доске.
Он будет скучать по ней, но не так уж сильно. Рэйчел Олбрайт была добра к нему, но она обращалась с ним, как и с остальной своей малышней. Мисс Эва – совсем другое дело.
– Твои мысли сейчас далеко, амиго, – заметил Рамон.
– Просто прикидываю, что могло задержать Чейза.
– Что-то рыжеволосое, – прошамкал Джетро, еле ворочая языком, поскольку рот у него был набит ростбифом и пшеничным хлебом.
Лейну тут же кровь бросилась в голову.
– Чтоб я больше не слышал от тебя ни слова о мисс Эве. – Угрозу в его голосе услышали все, а Джетро – тем более.
– Господи, не будь таким впечатлительным, парень. Я ничего плохого не имел в виду, – пробормотал он, отводя глаза.
– Мисс Эва просто замечательная. Настоящий ангел, – заявил Орвил, не обращаясь ни к кому конкретно. Он был единственным, кто сидел на влажной земле, обхватив колени руками.
Опять воцарилось молчание. Лейн рассеянно рассматривал серый пейзаж. Чейз и Эва. Никогда. Да что может такая женщина, как мисс Эва, найти в его дяде. Он же такой старый. Ему уже тридцать четыре. Да как вообще мужчины такого возраста могут вызывать какие-нибудь чувства у красивых женщин. Лейн окинул взглядом своих спутников. Только Джетро было около двадцати.
Лейн смерил его взглядом. На вкус некоторых Джетро ничего себе. Светлорусые волосы и лучезарная улыбка. Коренастый и немного косолапый, но во время танцев никогда не упускал случая закружить какую-нибудь местную девчонку и начать выписывать с ней замысловатые коленца. Правда, еще он питал низменное отвращение к мытью.
– Чего уставился? – возмутился Джетро. Лейн спохватился, что слишком уж бесцеремонно разглядывает молодого ковбоя. Он отвел взгляд.
– Ничего особенного.
Джетро отшвырнул в сторону свою жестяную кружку и вскочил на ноги.
– Хочешь подраться?
Лейн уже готов был дать согласие, как Рамон сжал его плечо.
– Sientate.[6]
Лейн сбросил его руку. Поверх плеча Джетро он заметил Чейза, поднимавшегося в гору.
– Ну, давай, начинай. Давай, ударь меня. Джетро проследил за направлением взгляда Лейна.
– Жалеешь, что ты – это всего лишь ты? Жалеешь, что не можешь выкинуть меня вон?
Рамон встал.
– Заткнись, Адаме. Хватит. У нас еще полно работы.
Джетро вытащил свои перчатки из заднего кармана и начал натягивать их.
– Думаешь, сопляк, ты что-то из себя представляешь только потому, что ты племянник Чейза Кэссиди? Нет, тебе еще многому предстоит научиться.
– Вот как? – Лейн подходил к Джетро все ближе и ближе, пока они не столкнулись носом к носу.
Чейз подъехал к костру и спешился. Продолжая держать в руках поводья, он угрожающе надвигался на спорщиков.
– Прекратите немедленно. Адаме, садись на лошадь и гони этих коров вниз, в долину. А то часть из них уже опять разбежалась.
Он повернулся к Лейну, едва сдерживаясь, чтобы не выйти из себя.
– Я что, даже на минуту не могу оставить тебя без присмотра?
Лейн уже почти решил было наябедничать, что Джетро сказал гадость об Эве, но потом передумал. Упрямо, не отводя взгляд, он смотрел в глаза Чейзу.
Лейн был готов стоять так хоть целый день. Чейз, похоже, тоже не намерен был уступать, но потом взял себя в руки и сказал:
– Ступай.
Лейн пошел прочь.
Чейз смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду.
– Ты думаешь, я никогда не смогу найти к нему подход? – обратился Чейз к Рамону.
Гигант-мексиканец пожал плечами.
– Para saber hablar, hay que saber escuchar.[7]
Чейз наблюдал за племянником, который садился на лошадь. В седле этот щенок держался так же уверенно, как и сам Чейз, а лошадь, по всему видно, управлялась опытной рукой. Чейз подозревал, что не было такого дела, которое Лейн не сумел бы выполнить, как надо, – было бы лишь время и желание. Как бы он хотел научить мальчишку слушать, но сначала нужно найти к нему подход, чтобы парень сам поделился тем, что его беспокоит.
Чувствуя, что ему необходимо побыть одному, Чейз объявил, что поднимется выше в горы – может, там тоже обнаружит павший скот. Он вскочил на лошадь и взял курс на запад, держась вдоль линии деревьев, по которой он мог автоматически ориентироваться, а сам снова вернулся мыслями к поцелую, который подарила ему Эва.
Сказать, что она поразила его тем, что первая поцеловала его, значит ничего не сказать. Не в силах стряхнуть с себя очарование этого воспоминания, он прокрутил в памяти каждую деталь, каждую мелочь, чтобы понять, как же все-таки мисс Эва Эдуарде оказалась в его объятиях.
Это ведь был такой невинный порыв – она потянулась поправить его воротник. В его памяти запечатлелось, как он перехватил ее руку и поцеловал в ладонь. А потом в какой-то момент все закружилось перед глазами, так же внезапно и неожиданно, как вспыхивает пожар в прерии. Она всего лишь хотела чмокнуть его в знак благодарности, не подразумевая ничего больше, но ему было мало. Он заставил ее подчиниться своим желаниям. С его стороны, конечно, было ошибкой допустить такую вольность по отношению к леди.
Ну, ошибка или нет, но еще ни одна женщина не была такой нежной, такой податливой в его объятиях – и ни одна женщина не была так недоступна для него. Проживи он хоть сто лет, ему никогда не забыть ее яркий румянец и выражение растерянности и изумления, застывшие на ее лице, когда он последний раз бросил на нее взгляд. Она стояла столбом, не в состоянии поначалу ни слова вымолвить, а опомнившись, начала извиняться и оправдываться перед ним.
