Этого было достаточно, потому что они были истинными и искренними друзьями. Они верили друг другу: у них были и другие общие интересы, кроме сердечных.
Она спросила его, что именно послужило причиной того, что он накинулся на Азерса на званом обеде у Татлуорта.
Он рассказал ей о последних событиях. Действительно, Азерс собирался назвать его убийцей и вором, если бы это помогло ему добраться до записок, указывавших путь к золоту Африки. Джеймс рассказал, как он обеспокоен тем, что Филипп, у которого есть средство остановить Азерса, скорее подрезал ему крылья, чем помогал. Утром Джеймс ушел через заднее крыльцо.
Он понял, что просто не может обладать ею.
Если принять во внимание задетое самолюбие богинь или злые чары, наказание богов или мудрость сказаний, то во всех версиях «Спящей красавицы» судьба является основным противником. Хотя кое-кто надеется смягчить ее удар, ни одно предостережение не является достаточным, чтобы предотвратить неприятности.
Из предисловия к переводу «Спящей красавицы», Лондон, 1877 год.
Смешно, но на следующий день Николь ждала поезда, который должен был увезти ее из Кембриджа. Этот поезд прибывал на ту же платформу, на которую приезжал другой — с Филиппом Данном. Ни жены, ни семьи с ним не было. Он вышел из вагона, посмотрел на противоположную сторону платформы и встретился взглядом с Николь. В первый момент она подумала, что он ее проигнорирует. Но Филипп так не поступил. Он улыбнулся такой неожиданности и направился прямо к ней:
— Николь, мне нужно с тобой поговорить.
Живя две недели под крышей его дома, Николь очень удачно избегала серьезных разговоров. Их беседы носили случайный характер. Но теперь, на виду у всей железнодорожной станции, она не могла придумать, как избежать этого разговора. Николь вежливо улыбнулась, сохраняя дистанцию, как она надеялась, и приготовилась к тому, что придется сказать нечто большее, чем простое приветствие, впервые за более чем десятки лет.
Он причесывался по-особенному, зачесывая прямые волосы назад. Они были слишком редкими. Вид редких волос, торчащих над лицом, делал его раздраженным. Эта прическа и выражение настороженности придавали ему вид испуганного человека.
— Здравствуйте, Филипп. — Приподняв одно плечо, она как бы извинялась. — Я собираюсь уезжать. Мой поезд должен подойти с минуты на минуту.
— Как ты поживаешь? — спросил он беззаботно. — Выглядишь великолепно.
— Спасибо, у меня все хорошо.
— Ты ждешь кого-то?
Она наклонила голову. Обсуждать это на станции? Тем не менее ответила:
— Нет.
Затем он завладел ее вниманием, сказав:
— Этим утром говорил с Татлуортом. Ты была у него на званом обеде в среду вечером, где встретила, как я полагаю, человека по имени Джеймс Стокер?
Он рассмеялся, и его смех заставил ее насторожиться.
— Почти невозможно не столкнуться с ним. Красивый молодой человек, четко выражающий свои мысли, привлекательный — все здесь влюблены в него.
— Я встречала его.
Он ждал, что она добавит что-нибудь еще. Николь уклончиво сказала:
— Он производит впечатление порядочного человека. Он, несомненно, ваш хороший друг, так как очень хорошо отозвался о вас.
— Он очень тесно связан со мной: именно я финансирую его исследования в Кембридже, я назначил его в комитеты и надеюсь, что он займет со временем высокий пост.
— Что же, в таком случае он должен быть вам очень благодарен.
— Черт побери, думаю, что так оно и есть. Я курировал его, когда он был еще студентом, был руководителем его работ. Я помог и его продвижению.
Она не знала, что сказать.
— Что вы о нем думаете? — спросил Филипп.
Николь все меньше и меньше понимала, что ей следует говорить. Какую цель он преследовал? Она поколебалась, прежде чем продолжить:
— Он, по-моему, идеалист. Его видение мира не вполне совпадает с вашим.
— Ха! — сказал Филипп и погрозил ей пальцем. Она догадалась, какого ответа он от нее ждал. Он поднял брови, делая вид, что оскорблен:
— Я глубоко задет.
Она рассмеялась, отчасти потому, что именно этого и добивалась.
— Боюсь, вы очень практичны, Филипп. И это спасает вас от ужасного идеализма. Но ваша практичность имеет некоторые преимущества.
Он усмехнулся, смягчившись, и посмотрел вокруг. Оглядевшись и увидев пару газетных киосков, он сказал:
— Я не знаю точно, но кто-то сказал, что он положил на вас глаз...
— Филипп, я думаю, ему нет и тридцати. Что ему может понадобиться от женщины моих лет?
Слишком быстро, для того чтобы польстить, он сказал:
— Правильно. — И рассмеялся. — Моей первой мыслью была именно эта. Я не имею в виду то, что вы потеряли привлекательность, Николь. Но Джеймс еще так... я не знаю... — Он надул щеки, затем с шумом выдохнул воздух: — Пф-ф. Джеймс не образец добродетели, я вам говорил. — Филипп сложил губы трубочкой и нахмурился.
Он хотел, чтобы она составила превратное мнение о Джеймсе.
— Стокер интеллигентен, настоящий ученый, но основное его очарование в другом: он очень легко приспосабливается к обстановке, что в другой жизненной ситуации при меньшем таланте и меньшем самомнении позволило бы ему стать очень удачливым артистом. Идеалист! Ха!
— Правильно, — только и смогла выдохнуть Николь.
Пока они так стояли, послышался свисток приближавшегося поезда. Она чувствовала себя все более и более неуютно. Было совершенно невыносимо, что Филипп неправильно понял молодого человека, который не сделал ему ничего плохого, его подопечного, его протеже, почти приемного сына, только потому, что кто-то что-то наболтал о нем Филиппу.
Она сказала не столько ради Джеймса, сколько ради Данна, которому нужны были такие друзья, как Джеймс Стокер:
— Думаю, вы не доверяете ему, Филипп, потому что удалили его от себя.
Когда Николь взглянула на Филиппа, то увидела, как внимательно он ее разглядывает. И неожиданно произнесла:
— Вы так давно не были в городе. Вы сами отдалились от него. Вы очень практичны: поговорите с ним. Уладьте это.
— Николь... — начал Филипп, но его слова поглотил шум быстро приближавшегося поезда: громкий визг металла и звук выпущенного пара заставили их прервать разговор.
Николь сделала знак своей горничной. Носильщик подвез на тележке ее чемоданы и саквояжи.
Поезд с шумом вибрировал от продолжавших работать механизмов. Как только ее багаж был погружен, Филипп сказал:
— Николь, я хотел бы снова увидеться с тобой, именно с тобой я хотел бы все уладить.
Она взглянула на него.
— Нечего улаживать, Филипп, — рассмеялась она. — Я все уладила много лет назад. Но если у тебя появилось такое желание — поговори с Дэвидом. Он рад любому проявлению твоего внимания.
