Чарити долго и пристально смотрела на Чада, а затем ее взгляд скользнул на Джона, который упорно молчал. Глубоко вздохнув, она опять обернулась к Чаду:
— Благодарю вас, мистер Локридж. Я счастлива принять ваше предложение.
Джон, потрясенно охнув и чуть не задохнувшись, повернулся на каблуках и стремительно вышел из комнаты. Чарити мгновенно разрыдалась, и леди Бернселл бросилась ей на помощь, держа наготове носовой платок.
Лайза ошеломленно смотрела на Чада, все еще не веря. Его лицо выражало полнейшую растерянность. Было совершенно ясно, что согласие Чарити явилось для него такой же неожиданностью, как и для всех остальных.
Тут уже все смешалось. Леди Бернселл металась между Чарити и Чадом. Но внимание Чада было приковано вовсе не к его суженой, а к Лайзе. Лайза же — по причинам, ведомым только ей, — продемонстрировала восторг по поводу такого оборота событий.
— Думаю, — сказал Чад наконец, — что для всех нас будет лучше незаметно покинуть этот дом. Насколько я знаю, здесь есть боковой выход дальше по коридору. Я позабочусь, чтобы туда подали ваш экипаж.
— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Локридж, — проговорила Лайза. — Надеюсь, мы будем иметь удовольствие видеть вас завтра утром. Мы должны начать обсуждение свадебных приготовлений.
Если Лайза и надеялась вывести Чада из душевного равновесия этим заявлением, то тут ее явно ждало разочарование. Остановившись только для того, чтоб бросить на нее безразличный взгляд, он поспешно вышел из комнаты, и больше этим вечером она его не увидела. Всю дорогу к дому Лайза молча исходила яростью, вспоминая вызывающее поведение Чада. От этих мыслей ее отвлекала лишь одна воображаемая ею картина — разговор между ним и Кэролайн Пул, который, наверное, сейчас и происходил.
Приехав домой, Лайза проводила подавленную Чарити в спальню и проследила, чтоб ее уложили спать, а потом отправилась в спальню леди Бернселл для малоприятного разговора.
— Что нам теперь делать, мама? — был ее первый вопрос. — Мы не можем допустить, чтобы слухи об этой нелепой помолвке разошлись по Лондону. С другой стороны, если станет известно, что ее застали в компрометирующей ситуации с Чадом, помолвка очень важна.
— Я полагаю, — проговорила леди Бернселл с мрачным видом, — что в первую очередь нам необходимо срочно поместить объявление в «Морнинг пост» о помолвке Чарити с Чадом.
— Что?!! — Лайза почувствовала, что близка к обмороку. — Ты же не хочешь сказать, что позволишь Чарити выйти замуж за Чада?
Ее мать испуганно моргнула при виде выражения лица Лайзы.
— Я не вижу иного выхода, — нерешительно ответила она. — После этого ужасного вечера жизненно важно, чтобы они были помолвлены. А вслед за этим… не могу представить, как нам потом избежать их брака.
— Может, она выплачется… решит, что они не подходят друг другу… Позже, когда страсти улягутся. — Лайза обнаружила, что ей трудно говорить связно.
— Такой шаг плохо отразится на них обоих. Чарити приобретет репутацию легкомысленной капризной кокетки, а про Чада скажут, что его ловко использовали.
На это Лайзе было нечего возразить. Она слишком хорошо знала, что высший свет мгновенно заклеймит девушку, позволившую себе увлечься или быть обманутой. А мужчина, получивший отставку у невесты, неизбежно станет всеобщим посмешищем. Она тяжело вздохнула.
— Ну что ж, мама. Мы перескажем все это Чарити, когда она утром проснется, хотя я не уверена, что она не взовьется от наших опасений. Она, должно быть, уже жалеет о своем поспешном согласии на… на совершенно нелепое предложение Чада.
Когда Лайза наконец добралась до спальни, все ее мысли были отнюдь не о своей злосчастной сестре, а о ее женихе. Что такое нашло на него, когда он предложил Чарити стать его женой? Своим предложением он лишь отдал долг джентльмена. Губы Лайзы искривились улыбкой. Это было его собственное замечание — что джентльмен прибегает к этому последнему средству, чтобы исправить положение. Но какое? Он ведь ясно высказался, что его интерес к ней был почти родственным — таким, какой свойствен доброму дядюшке… И все его поведение с Чарити не давало повода для сомнения в этих словах…
Лайза вздохнула. Она никогда не сможет угадать мысли Чада Локриджа и мотивы его поступков! Она была уверена только в одном: когда у ее сестры появится возможность поразмыслить над своим согласием, та немедленно начнет искать способ разорвать эту помолвку.
Не в силах найти выход из этого замкнутого круга, Лайза устало опустила голову на подушку и вскоре забылась беспокойным сном.
Следующий день, однако, не принес никакого просвета. К ее изумлению, когда Чарити сошла вниз к завтраку, она с оживленной улыбкой пожелала обеим дамам доброго утра. Лайза и леди Бернселл, уже сидевшие за столом, растерянно переглянулись.
— Как здорово! — сказала Чарити, глядя на еду. — А я целое утро умираю от голода. — С этими словами она тоже села за стол, но не притронулась к чашечке кофе — стала просто ломать тосты в руках.
Лайза и леди Бернселл вновь обменялись взглядами, и вдовствующая графиня кашлянула, готовясь заговорить.
— Чарити, моя дорогая, — начала она. — А мы как раз говорим про вчерашний вечер.
— Вчерашний вечер? — спросила Чарити, словно события прошедшего дня полностью изгладились из ее памяти. — Ох да, конечно. Чад. Как он мил, не правда ли?
Лайза сделала заметное движение, и Чарити озабоченно взглянула на нее.
— Ведь ты не против, Лайза? — спросила она легким непринужденным тоном. — Ну просто… ты сказала, что больше ничего к нему не чувствуешь, и поэтому я не могу себе представить…
Лайза в раздражении стиснула зубы:
— Нет, все в порядке, я и впрямь не чувствую к нему ничего, но, Господи Боже, ты же не станешь притворяться, что хочешь эээ… союза с ним?
— Но почему бы и нет? — недоуменно спросила Чарити, и глаза ее широко раскрылись.
— Потому что, — нетерпеливо ответила Лайза, — он неподходящий муж для тебя.
Чарити замотала головой:
— Наоборот, я думаю, он будет идеальным мужем. Он красив, и богат, и очарователен, и мы… мы без ума друг от друга.
Леди Бернселл в изумлении прикусила язык.
— Прелестно, Чарити, — наконец выдавила она из себя. — Ты говоришь так, словно выбираешь партнера для вальса. Твоя сестра и я ищем способ избежать этой странной помолвки.
— Но почему?
— Ну как почему — да потому, что ты не чувствуешь к нему ничего, кроме сестринской привязанности… И, я думаю, ты не обольщаешь себя мыслью, что он из любви сделал тебе предложение.
