— Да, совершенно верно. Но суд должен одобрить ее выбор, а моя мать может выдвинуть множество возражений против меня.
— И какое отношение к этому имею я?
— Юрист, с которым я консультировался, а также мой адвокат говорят: женитьба на женщине с хорошей репутацией поможет убедить суд в том, что я наиболее подходящий опекун для молоденькой девушки. Даже несмотря на мои прошлые прегрешения. А ты — единственная женщина, на которой я хотел бы жениться.
Джулиана не смогла сдержать радости от этих слов маркиза, но он тут же подпортил комплимент, заявив:
— Кроме того, ты единственная из хорошо знакомых мне женщин обладаешь хорошей репутацией.
— Ты, наверное, сошел с ума, если думаешь, что я подходящая женщина, — пробурчала Джулиана. — Ведь я занимаюсь торговлей. Не слишком обычное занятие для будущей маркизы. Но я, естественно, весьма польщена твоим предложением.
— Похоже, ты не очень-то рада. — Кейн едва заметно улыбнулся. — Но я действительно считаю, что ты — вполне подходящая. Ведь ты леди и имеешь соответствующее воспитание. А твой дед был настоящим джентльменом, возможно… слегка эксцентричным, но ведь я не на нем собираюсь жениться.
— А сейчас я держу лавку, — заметила Джулиана.
— Дорогая, ведь тебе нужно получить одобрение пожилых судей, а не хозяйки модного магазина, не так ли? И никто из судей не сможет ничего возразить против тебя. Более того, даже все сплетники будут помалкивать.
— Нет! — Джулиана решительно покачала головой.
— Дорогая, прошу тебя… — Кейн отставил чашку с чаем и взял ее за руку. — Прошу тебя, Джулиана, выходи за меня. Поверь, нам будет хорошо. Мы будем вместе покупать книги. И ты сможешь купить любую книгу в Лондоне, какую только пожелаешь. Даже Себастьян Айверли вынужден будет тебя уважать.
Джулиана тихонько вздохнула. О, этот человек знал, как сыграть на ее низменных чувствах!
А маркиз улыбнулся и продолжил уговоры:
— Дорогая, мы будем чудесно проводить время. Ты ведь знаешь, что всегда получишь удовольствие в постели. И я — тоже.
Маркиз очень кстати напомнил ей об этом. Да, он будет наслаждаться в постели с ней — и с кем еще? К тому же у нее уже был один «дружеский» брак. Конечно, Кейн в постели совсем не такой, каким был Джозеф, но все же она не была уверена в том, что ей нужен еще один брак по расчету. И вообще, уж если она собирается пожертвовать своей независимостью, то ей хотелось бы хоть каких-то чувств.
Будучи замужем за Джозефом, она по крайней мере никогда не сомневалась в его верности, — а вот как будет с Кейном?
— Я не хочу выходить замуж за развратника, — заявила Джулиана.
— Да-да, понимаю тебя, — закивал Кейн. — И нисколько не осуждаю. Но я собираюсь стать исправившимся развратником. Я уверен, что ты мне в этом поможешь. Я нуждаюсь в тебе, Джулиана. Кроме того, я смогу дать тебе все, что ты захочешь. Драгоценности, наряды, слуг… Ты больше никогда не будешь сама готовить. И ты полюбишь мою сестру. Поверь, она очень милая.
Кто мог бы не поддаться такому искушению? Она, Джулиана, испытала его в полной мере. На мгновение она даже представила себя женой маркиза — богатой, влиятельной, всеми уважаемой. Но с другой стороны…
Джулиана со вздохом покачала головой:
— Нет, это невозможно.
— Но почему? Почему ты не хочешь сказать «да»?
Она снова вздохнула. Вероятно, она обязана была сказать правду.
— Потому что я — совершенно неподходящая тебе женщина.
Кейн откинулся на спинку стула, готовый разбить любой аргумент, словно назойливую муху.
— Дорогая, продолжай. Приводи свои возражения. — Теперь он твердо решил: только Джулиана была бы подходящей для него женой.
Она встала и сделала глубокий вдох. После чего выпалила:
— Потому что я — незаконнорожденная.
Кейн ожидал чего угодно, только не этого. А Джулиана выглядела так, словно вот-вот лишится чувств. Вероятно, это признание стоило ей очень дорого.
— Значит, твоя мать… Кассандра…
— Я даже не знаю точно, была ли она моей матерью, — перебила Джулиана, и глаза ее наполнились слезами. — Хотя нет, я уверена, что именно она была моей матерью, но никто никогда не подтвердил этого. И я не имею представления, кто был мой отец.
— Расскажи об этом, — попросил Кейн.
— Меня привезли в дом мистера Фиттерборна в младенчестве и воспитывали в Фернли-Корте. А моя няня была раньше няней единственного ребенка моего опекуна — Кассандры. Я выросла на рассказах о «мисс Кассандре», играла ее игрушками и читала ее книги. А когда у нас бывал пирог с крыжовником, няня говорила мне, что «мисс Кассандра» очень любила его, и этот пирог стал и моим любимым. В детстве я почти не видела других людей, и мне казалось, что «мисс Кассандра» жила вместе со мной и сделалась моей подругой.
Рассказывая, Джулиана медленно расхаживала по комнате, потом вдруг остановилась перед акварелью, которую Кейн заметил еще в свой первый визит.
— И вот в один прекрасный день няня показала мне этот ее портрет, и я поняла, что моя подруга — вполне взрослая женщина. Именно тогда я решила, что «мисс Кассандра» — моя мать.
«Бедный ребенок…» — подумал Кейн. Конечно, его собственное детство было не слишком радужным, но у него по крайней мере имелась мать, пусть даже она уделяла ему не очень много времени.
А Джулиана между тем продолжала:
— Когда же я спросила няню, действительно ли Кассандра была моей матерью, та ответила «нет», но я поняла, что няня лжет. И еще няня сказала, что «мисс Кассандра» умерла и что она никогда не была замужем.
— Неужели тебе никто никогда так и не рассказал, кто твои родители?
— Когда я поближе познакомилась со своим опекуном, я спросила его об этом. И он сказал, что я — дочь его дальних родственников. Но он никогда не рассказывал о них.
— А может, он сказал тебе правду?
Джулиана рассмеялась, но в ее хрипловатом смехе не было радости.
— Знаешь, как меня звали? — спросила она. — Меня звали Уэйборн [6]. А ведь всем известно, что это имя дают незаконнорожденным. Мое же второе имя — «Кассандра». Почему же меня так назвали, если я не была ее дочерью, рожденной вне брака?
Кейн молча пожал плечами. Он мог бы придумать любые другие причины. Например, имя Кассандра могло быть традиционным в семье.
— Опекун стыдился признать, что я — его внучка. Иначе почему мне никогда не разрешали покидать Фернли, если не считать выходов в церковь? Я выросла, не зная никого, кроме слуг, няни, моей гувернантки да нескольких торговцев книгами, которые навещали деда. Да-да, он стыдился меня.
— Дорогая, я не представляю, что кто-то мог бы стыдиться тебя, — сказал Кейн. — Даже не верится…
