Объяснять это Аллистеру бесполезно. Вдобавок к признакам безумия ему свойственна заносчивость, характерная для всех двадцатилетних парней. И что бы ни говорили их отцы, юнцы оставались при своем мнении. Единственная надежда Эллербека — что Халси сумеет получить улучшенную формулу наркотика.
Надо как-то выиграть время.
Эллербек думал о словах Аллистера. Достоверное объяснение.
Эллербек посмотрел на паука, сидевшего на дне кувшина. Насекомое тоже смотрело на него своими немигающими глазами. Члены Первого круга будут смотреть так же безжалостно, если узнают, что они наломали дров.
Достоверное объяснение. Придется рискнуть, но это может сработать. А терять все равно нечего. Он умирает, сын снова погружается в безумие.
— Возможно, ты прав, — сказал наконец Эллербек. — Наверно, нам надо устранить Калеба Джонса.
— Я знаю, что ты предпочел бы избежать контактов с обществом и Джонсами, — взбодрился Аллистер. — Но у нас больше нет выбора. Хотим мы того или нет, благодаря Люсинде Бромли Калеб Джонс оказался втянутым в наши дела. Ты уверяешь, что он опасен.
— Он из Джонсов, — просто напомнил Эллербек.
— Что ж, если ты не найдешь способа убедить его прекратить расследование, нам придется избавиться от него, пока он не обнаружил, что Халси работает на нас. На допросе доктор не продержится и пяти минут.
— Он всегда был слабым местом в нашем деле. Но он нам нужен, Аллистер. Он единственный талантливый человек из всех известных мне ученых, кто сможет устранить побочные эффекты формулы.
— Что касается меня, формула действует великолепно.
«Это потому, что ты уже безумен», — подумал Эллербек. Его единственный сын — безумец с талантом убийцы.
Эллербек поставил кувшин на лабораторный стол, достал табакерку и вдохнул еще одну порцию наркотика.
Почти сразу все его мрачные мысли улетучились. Халси сможет улучшить формулу, и Аллистер будет спасен.
«И я тоже».
Ключевым в этом вопросе было время.
— Ты подсказал мне идею. Может, мы слишком робко действуем? Времена отчаяния требуют отчаянных методов.
Аллистер на мгновение опешил, но быстро одумался.
— Не волнуйся, мне будет нетрудно избавить тебя от Калеба Джонса.
— Верю. Но ты должен выполнить все так, чтобы нельзя было подкопаться. У Джонсов должно сложиться твердое убеждение, что в смерти Калеба нет никакой тайны. Здесь не подойдут ни сердечный приступ, ни удар.
— У тебя есть план? — нахмурился Аллистер.
— Если Калеб Джонс будет найден мертвым, единственное, что сможет удержать Джонсов от расследования, это смерть убийцы.
— Что?
— Смерть убийцы. Аллистер нахмурил лоб.
— Ты хочешь бросить на кого-то тень?
— Да. — Такая схема сработала в прошлом, подумал Эллербек. Почему бы не использовать ее снова?
Аллистер посмотрел на отца скептически:
— Мне нравится идея, но для ее осуществления улики должны указывать на того, у кого есть не вызывающий сомнения мотив.
— Не только мотив, это должен быть человек, уже совершивший однажды отравление. Другими словами, это будет идеальный подозреваемый.
Аллистер не сразу понял, а потом до него дошло.
— Люсинда Бромли? — Он даже немного удивился.
— По слухам, у Калеба Джонса интимная связь с ней. Мисс Бромли отравила своего последнего возлюбленного. Почему бы ей не отравить и этого?
— Великолепно. А обстряпать дело с отравлением Джонса не составит труда.
— Я знаю, ты считаешь, что он легкая добыча, но все надо тщательно спланировать. Мы больше не можем позволить себе ошибки.
— Не беспокойся. Я обо всем позабочусь.
Эллербек взял кувшин, снял крышку и перевернул его вверх дном. Паук упал в кроваво-красный зев мухоловки. В мгновение ока покрытые колючками листья сомкнулись, решив судьбу несчастного насекомого.
Эллербек пару секунд понаблюдал за бесполезной борьбой паука. План сработает. Должен сработать.
— Никакой мистер Флетчер не дворецкий, — тихо прошипела Патриция. — Более того, он определенно не знает, как дворецкий должен себя вести. Взгляни на него. Стоит, прислонившись к стене, и как ни в чем не бывало жует сандвичи, будто он здесь гость.
Люсинда переглянулась с леди Милден. Было половина четвертого, и в комнате находилось с полдюжины элегантно одетых молодых людей. В окно Люсинда увидела еще двух джентльменов лет двадцати, поднимавшихся по ступеням с букетами в руках.
Комната уже была заставлена вазами с такими букетами. Люсинда пыталась заглушить в себе неприятные ощущения запаха гниения, но Патриция и леди Милден явно считали все эти подношения восхитительными.
На ощущения Люсинды действовали не только запахи срезанных цветов. В комнате явственно чувствовались потоки энергии. Все поклонники Патриции были членами общества «Аркейн». Это означало, что каждый из них наделен тем или иным даром. Соберите в замкнутом пространстве нескольких энергетически одаренных людей, и даже человек с почти нулевой чувствительностью заметит в атмосфере что-то неладное.
Миссис Шют и две ее племянницы, специально приглашенные ей в помощь, обслуживали эту толпу поклонников, разливая свежий чай и пополняя запасы сандвичей и пирожных. Просто поразительно, думала Люсинда, сколько еды могут проглотить здоровые молодые люди.
Правила приличия, предусмотренные для такого рода встреч, были довольно строгими. Патриция восседала на софе перед чайником. По обе стороны от нее в креслах сидели Люсинда и леди Милден, оставляя пространство для молодых людей, подходивших к Патриции, чтобы поболтать.
Ни один из визитеров не должен был задерживаться более чем на десять-пятнадцать минут, но прошло уже не менее часа и пока не только никто не ушел, но каждую минуту приезжали все новые поклонники. Под неусыпным оком леди Милден они по очереди осыпали Патрицию комплиментами, но очень немногие были способны долго поддерживать беседу.
— Да, нам не удастся выдать мистера Флетчера за дворецкого, — спокойно сказала Люсинда. — Поэтому леди Милден и я решили представить его как друга семьи.
— Какой он друг семьи? — огрызнулась Патриция. — Предполагалось, что он будет кем-то вроде слуги, но он не умеет выполнять приказы. Я сказала, чтобы он оставался в коридоре — оттуда можно наблюдать за происходящим. А он настоял на том, что будет в гостиной вместе со всеми.
Люсинде пришлось признаться, что Эдмунд Флетчер был совсем не таким, каким они представляли себе телохранителя. Они думали, что человек, выбравший такую профессию, окажется человеком с улицы. Между тем мистер Флетчер был не только одет по последней моде, но его манеры, его респектабельный вид и, что труднее всего было бы имитировать, его выговор и речь свидетельствовали о хорошем воспитании и образовании. К тому же он обладает недюжинным талантом, подумала Люсинда.
