— Просто не обращайте внимания на мистера Флетчера, — весело посоветовала леди Милден. — По-моему, он просто выполняет свой долг.
— Он не только не выполняет приказы, но и пытается их отдавать, — буркнула Патриция. — У него хватило наглости сказать мне, чтобы я не стояла близко к окну. Как вам это понравится?
К ним неуверенно приближался краснолицый молодой человек с пустой чашкой. Патриция улыбнулась ему. Слишком лучезарно, подумала Люсинда.
— Еще чаю, мистер Ривертон?
— Да, спасибо, мисс Макдэниел. — Ривертон протянул свою чашку. — Из того, что вы рассказывали мне на балу, я понял, что вы интересуетесь археологией?
— Да, сэр, — ответила Патриция, наливая чаю.
— Я тоже увлекаюсь археологией, — сказал Ривертон.
— Неужели? — Еще одна лучезарная улыбка. Стоявший на другом конце гостиной Эдмунд Флетчер выпучил глаза и поспешно доел свой сандвич. По мнению Люсинды, его реакция еще больше раззадорила Патрицию.
В дверях появилась миссис Шют и провозгласила:
— Мистер Саттон и мистер Додсон.
Молодые люди вошли в гостиную, и Люсинда почувствовала, как поднялся уровень энергии, когда те, кто уже был в зале, начали оценивать новоприбывших. Леди Милден, кажется, была вполне довольна приемом. Эдмунд Флетчер взял с подноса проходившей мимо него служанки еще один сандвич и принялся жевать с еще более скучающим видом.
Неожиданно что-то заставило Люсинду снова посмотреть в окно. Она увидела, как из наемного экипажа выходит Калеб и направляется ко входу в дом. Через минуту она услышала его голос.
Миссис Шют появилась снова.
— Мистер Джонс.
Калеб ворвался в гостиную словно стихия. Все вдруг замолчали. Молодые люди уступили Калебу дорогу, наблюдая за ним со смешанными чувствами настороженности, восхищения и зависти — так львята смотрят на взрослого льва. Уровень энергии поднялся на несколько градусов.
Калеб кивнул Флетчеру, и тот приветствовал его еле заметным наклоном головы.
Не обращая внимания на гостей, Калеб остановился перед Люсиндой, Патрицией и леди Милден.
— Леди, — сказал он, — разрешите мне ненадолго похитить мисс Бромли. У меня большое желание совершить экскурсию по оранжерее.
— Разумеется, — откликнулась леди Милден, прежде чем Люсинда успела возразить. — Идите. Мы с Патрицией отлично справимся и без вас.
Люсинда заговорила с Калебом, только после того как они оказались в коридоре.
— Хотите совершить экскурсию, мистер Джонс? — сухо спросила она.
— Мне показалось, что это правдоподобный предлог, чтобы увести вас из гостиной.
— Спасибо. Я рада, что могу передохнуть. Больно смотреть, как все эти джентльмены из кожи вон лезут, чтобы понравиться Патриции.
— Значит, на матримониальном фронте дела идут хорошо, — констатировал Калеб.
— Да. Леди Милден надеется уже на днях подобрать подходящую кандидатуру.
— А мисс Патриция? Она проявляет интерес к какому-либо молодому человеку?
— Она одинаково очаровательна со всеми и, кажется, получает удовольствие от общения с ними, но единственная по-настоящему сильная эмоция, которую мне удалось в ней обнаружить, это совершенно непонятная враждебность по отношению к мистеру Флетчеру.
— И почему она его невзлюбила?
— Боюсь, что это его вина. Он дал понять, что ему не нравится ни один из ее поклонников, да и вся эта процедура в целом. Думаю, ему не нравится и то, что у Патриции слишком деловой подход к выбору мужа. Он сказал, что чувствует себя так, будто присутствует на лондонском аукционе чистокровных жеребцов.
Калеб нахмурился:
— Странный взгляд на вещи. Мне казалось, что использование методов леди Милден — это чрезвычайно эффективный и логичный подход к браку.
— Да, вы так нам и говорили, мистер Джонс. Люсинда повела его в библиотеку.
— Как ваше плечо? — осведомился Калеб.
— Еще немного болит, но так и должно быть. Шют тоже поправляется. Полагаю, у вас есть какие-то новости?
— Нет. — Калеб открыл стеклянную дверь, ведущую из библиотеки в оранжерею, и пропустил вперед Люсинду. — Я пришел сюда, потому что у нас не было возможности поговорить.
— О чем?
— О сарайчике.
Она в ужасе обернулась. Краска залила ее лицо, но Люсинде удалось совладать со своим голосом. Тон был спокойным и холодным, как у идеальной светской леди.
— Разговор на эту тему вряд ли необходим. Подобное иногда случается между взрослыми мужчинами и женщинами.
— Со мной — нет. У меня в жизни не было такой встречи. — Калеб прикрыл дверь и посмотрел Люсинде прямо в глаза. Его лицо казалось угрюмее обычного. — Насколько я понимаю, и для вас это был первый опыт.
— У меня действительно было не слишком много возможностей такого рода, сэр, — резко сказала она. — Но что здесь обсуждать?
— При нормальных обстоятельствах — брак.
— Брак?
— К сожалению, я не в том положении, чтобы предложить его вам.
Она почувствовала, как закружилась голова. Люсинда оперлась о стеллаж и попыталась выровнять дыхание.
— Уверяю вас, я и не ждала такого предложения. Я ведь не такая невинная молодая девушка, как Патриция, которая должна заботиться о своей репутации. Моя репутация разлетелась в пух и прах, когда умер мой жених.
— Вы были девственницей, — возразил Калеб таким тоном, словно она совершила какое-то серьезное преступление. — Я знал это еще до того, как привел в сарай, но предпочел забыть об этом.
Наконец-то она поняла. Калеб винит не ее. Это он себя обвиняет в том, что совершил преступление. Она расправила плечи.
— Мне двадцать семь лет, сэр. Поверьте, радости от невинности весьма ограниченны. В определенный момент невинность перестает быть чем-то вроде достоинства. Я нахожу события прошлой ночи чрезвычайно полезными в смысле просвещения и образования.
— Вот как? Я рад слышать, что вы не считаете время, проведенное со мной на сеновале, потраченным напрасно.
Она заморгала. Он говорил по-прежнему ровно, но что-то подсказывало ей, что она его обидела. Ну и хорошо. Пусть чувствует себя обиженным. В данный момент у нее не было желания проявлять снисхождение. Она взяла секатор и стала срезать завядшие цветки орхидей.
— Не стоит думать о том, что произошло в сарае, мистер Джонс.
— Дело в том, что я не перестаю об этом думать.
Рука Люсинды дрогнула, и она чуть было не срезала едва распустившийся бутон. Пульс зачастил. Она осторожно отложила секатор в сторону.
— Что вы сказали?
Калеб запустил руку в волосы.
— Я понял, что воспоминания прошлой ночи останутся со мной навсегда.
