У него какой-то своеобразный способ проявлять ко мне расположение, как будто он делает это с неохотой, скрепя сердце.
У меня такое чувство, что если бы мы с ним поссорились, то не из-за какого-то конкретного моего поступка, а потому, что я способна взять над ним верх. Он так привык всем заправлять, что внутренне негодует на самого себя за то, что уступает мне.
Я вижу, что мне придется нелегко, и в каком-то смысле я этим довольна. Чем хуже, тем лучше. По крайней мере у меня будет сознание, что я не даром ем хлеб.
Все женщины в основном любят больше отдавать, чем брать. Если женщина любит, ей ничего не нужно от мужчины, кроме его любви. Берут только авантюристки, часто ненавидя тех, у кого они на содержании.
Побывав в банке, я поспешила в ателье и рассказала все Клеоне.
Она так удивилась, что сначала не поверила мне.
— Это все шутки, Линда, — говорила она, — ты смеешься надо мной!
Когда мне наконец удалось убедить ее, она оценила это по-своему:
— Что ж, тебе повезло. Он ведь самый богатый человек в Англии, или почти.
— Знаешь, Клеона, — сказала я, — мне он и правда нравится — в самом деле! Несмотря на всю его эксцентричность, он один из немногих настоящих мужчин, каких мне случалось встречать с тех пор, как я в Лондоне.
Я видела, что Клеона мне не верит, но она такая деликатная, что вслух этого не сказала.
Я знаю, она считает Сидни чудовищем и восхищается мной за то, что, как она полагает, я сумела им завладеть. Она не верит, что дело здесь совсем в другом, и считает, что я просто погналась за богачом и ухитрилась поймать его.
Я ни слова не сказала ей о нашей сделке и о том, что между нами ничего нет. Я уверена, что она бы мне ни за что не поверила!
Ну ладно, думала я, одеваясь вечером, если Сидни будет невыносим, я всегда могу уйти и оставить его, и конец делу.
Клеона помогла мне выбрать у Канталупа новое платье, и мадам Жан позволила сразу же надеть его. Слава Богу, оно мне подошло.
Какое облегчение выбросить старые вещи и сознавать, что я уже не выгляжу такой облезлой.
Я спустилась вниз в контору и выписала чек. Пока я была там, вошел мистер Канталуп.
— Привет, Линда, — сказал он. — Как поживаете?
Когда он увидел, чем я занята, он стал еще более любезным.
— Это солидная сумма для однократного платежа, — сказал он приветливо.
Я понимала, что Канталуп умирает от любопытства, откуда у меня такие деньги, но не решается спросить.
— Боюсь, что этот долг давно уже на мне, — сказала я с напускной скромностью.
Весь остальной день прошел в суматохе. Хорошо, что у меня была машина для разъездов. Я причесалась в парикмахерской и купила себе туфли к вечернему туалету.
Когда я покончила со всеми делами, времени у меня оставалось в обрез, только принять ванну и переодеться, чтобы прибыть в Крессвэй-хауз ровно в восемь. Как все деловые люди, Сидни очень пунктуален и любит ужинать рано.
Поэтому я не успела написать маме, как собиралась; только выписала чек на ее имя на двадцать фунтов, положила его в конверт и отослала.
Я знаю, что она будет в восторге. Если получится, напишу ей завтра и расскажу обо всем.
Конечно, она не поверит, что у нас чисто платонические отношения, и будет считать, что это незаконное сожительство. Но, может быть, когда-нибудь я снова выйду замуж, и она будет счастлива.
Ужин был очень приятный, и мы строили всякие планы на завтра. Мы едем в Париж на уик-энд. Как он это чудесно придумал!
Мысль о переезде в Крессвэй-хауз со всем моим имуществом меня немного пугает. А в Париже я никогда не была, и это будет что-то вроде медового месяца, только не настоящего…
Сейчас, лежа в темноте, я чувствую, как по спине у меня пробегает холодок. Сегодня я прощаюсь навсегда с моим прошлым и с воспоминаниями о Гарри. Они бесценны для меня, и никто не может их у меня отнять. Гарри принадлежит мне, а та Линда, которую он знал, принадлежит только ему. Это наше общее прошлое. Да, теперь уже только прошлое.
Я приняла решение. Я должна отплатить Сидни за все добро, которое он мне сделал, и постараюсь украсить его жизнь. Пусть она станет хоть немного отраднее с этого момента благодаря нашей встрече.
Мне нравится мой бриллиантовый браслет, но я не желала бы получать все время такие подарки. В этом есть что-то унизительное.
Хотя… ведь я играю роль любовницы миллионера! Я неплохая актриса, а актрисам всегда делают подарки.
Что ж, посмотрим, что он еще мне подарит!
Париж восхитителен! Конечно, путешествовать с Сидни — это все равно что «Тысяча и одна ночь».
Я вообразить не могла, каким комфортом обставляют себя богатые люди, и мне смешно, когда я вспоминаю, как в свое время пряталась под скамейкой в вагоне третьего класса, чтобы добраться до Лондона.
Начать с того, что нас сопровождает целая свита.
С нами секретарь Сидни — не Норман, а другой, который занимается его делами за границей, — камердинер и моя горничная. Ее нашел для меня дворецкий.
Мы также взяли с собой автомобиль и шофера, и нас встречают и сопровождают начальники станций, железнодорожные детективы и полиция.
Когда мы приехали в «Ритц» и я увидела наш номер, я преисполнилась благоговением, смешанным с некоторой робостью.
Повсюду были цветы, множество цветов, заказанные секретарем Сидни, но по его указанию. Мне очень понравилось, что он сам об этом позаботился.
Когда мы переодевались к ужину, я обнаружила, что он приготовил мне подарок. Это был великолепный палантин из русских соболей. Вероятно, он заказал по почте, и его доставили еще до нашего приезда.
Я не столько обрадовалась соболям, сколько тому, что это был для меня сюрприз. А я очень люблю сюрпризы.
Я ошибалась, считая Сидни одним из тех людей, которые говорят: «Вот деньги, возьмите и купите себе, что хотите». Но это ведь совсем не то, когда получаешь подарок, специально для тебя выбранный. А Сидни так и поступает: делает подарки, а не выдает деньги.
Но все-таки мне кажется, что он уж слишком много тратит на меня. Поэтому я сказала ему, немного смущаясь:
— Вы не находите… что вы… что ваши расходы на меня несколько чрезмерны, пока я… прохожу испытательный срок, если можно так выразиться?
— На это есть две причины, — серьезно ответил Сидни, как будто обращался к собранию акционеров. — Во-первых, мне нравится делать вам подарки, а во-вторых, поскольку все считают, что вы принадлежите мне, то удивились бы, если бы я этого не делал.
Я засмеялась.
— В любом случае вы в выигрыше!
— Разве? — спросил он каким-то странным тоном, и я не нашлась что ответить.
