– Мне очень больно слышать от тебя такие слова. Ты не одинок. Все, что сказала моя тетя… это было нехорошо с ее стороны, она не должна была так говорить. А главное – это несправедливо. У тебя есть свое место, Майкл. Твое место здесь, с нами. Живи здесь, сколько захочешь, хоть всю жизнь. Сэм тебя обожает, а я… ну ты же знаешь, что я чувствую.
Разумеется, он не знал! Откуда ему было знать, если она сама ровным счетом ничего не знала? Сидни возблагодарила бога, когда Майкл промолчал и не попросил ее объяснить.
– В этом новом мире ты прожил всего полгода. Подумай сам, сколь многого ты успел добиться за это время! Ты сам не представляешь, какой огромный путь ты проделал, но со стороны виднее! Вот ты представь: эмигранты – люди, приезжающие в эту страну из других стран, не могут за полгода научиться читать и писать по-английски, а ты научился! Конечно, тебе хочется все узнать поскорее, но требуется время. Только время.
Они одновременно испустили вздох, и ей показалось, что Майкл понял или почувствовал, насколько неубедительно прозвучала ее маленькая речь. Сидни не дошла до сути, даже не приблизилась к тому, что его действительно мучило. Да и что она могла сказать ему в утешение?!
Майкл перевернул руку ладонью вверх, и Сидни сплела пальцы с его пальцами. Он неподвижно уставился на их сомкнутые руки, словно увидел в переплетенных пальцах символ чего-то очень важного. Чего? Возможно, реальности, которую она сама не готова была признать.
Каково это – в течение долгих лет жить без человеческого общения, без человеческой близости? Невообразимо. Не задумываясь о том, что делает, Сидни наклонилась и прижалась щекой к их сплетенным рукам.
Майкл замер, словно окаменел. А потом она почувствовала его пальцы у себя в волосах – легкое, неуверенное, робкое прикосновение. Она не шевельнулась, и его пальцы осмелели, прошлись по волосам, от уха назад, вернулись и стали тихонько поглаживать ее по виску. Ей вспомнилось, как он говорил, что у нее «волосы лисицы». Сидни улыбнулась, представив себя быстрой рыжей лисицей.
Еще не поздно было остановиться. Сидни могла сделать вид, будто ничего особенного между ними сейчас не происходит, что они просто друзья, а друзьям дозволяется вот так прикасаться друг к другу. Но это было бы неправдой. Ей не хотелось двигаться и говорить: все казалось чудесным, а если бы она попробовала как-то определить происходящее, что-то объяснить на словах ему или даже себе самой, она бы только все испортила. Поэтому Сидни осталась в неподвижности, прижимаясь щекой к его руке, позволяя ему гладить свои волосы, свое лицо легкими касаниями пальцев.
– Я прошу прощения за сегодняшнее утро, – сказал Майкл, не прекращая ласки. – За то, что было с Ингер. Я не понимал. Но я думал об этом целый день, и теперь, мне кажется, я понимаю.
Она тоже думала об этом целый день.
– Ты ничего плохого не сделал.
– Сделал, но не нарочно. Я больше так не буду.
– Это не имеет значения.
– Не имеет? Очень неохотно Сидни выпрямилась.
– Я не должна была кричать на тебя, – сказала она уклончиво.
– Но ведь это имеет значение? Ты же рассердилась. Тебе было плохо. Я видел!
Его искренность ее доконала. Они вступили на опасную почву, но Сидни не смогла солгать ему.
– Да, – призналась она, – это важно для меня. И мне было очень плохо. Майкл кивнул с облегчением.
– Я ее трогал просто потому, что мне было интересно. Мне хотелось понять, какая она. А она сама мне предложила. Но я не должен был так поступать, и теперь я понимаю – почему. Потому что она просто женщина. Она не ты.
– Ты не должен… – В голове у нее теснилось множество мыслей, но она не могла сосредоточиться ни на одной. – Ты не должен говорить такие вещи.
– Почему? – Он погладил ее по щеке, а увидев, что она не поднимает глаз, легко провел большим пальцем по ее ресницам. – Это невежливо?
– Нет… Ты не должен ко мне прикасаться вот так.
– Тебе не нравится?
Сидни не удержалась от улыбки. Майкл коснулся пальцами ее губ, и они задрожали.
– Вест нравится тебе больше, чем я?
– О, Майкл… – тихо простонала она.
– Он тебе больше нравится?
И опять ей пришло в голову, что мудрее было бы солгать, но эта мысль улетучилась в ту же секунду.
– Нет, – прошептала Сидни, не отрывая губ от его пальцев. – Ты мне нравишься гораздо больше. Он пытливо заглянул ей в лицо.
– Это правда? Но как же это может быть? Вест человек, он всегда был человеком.
– Майкл, – засмеялась Сидни, – а себя ты кем считаешь? Кем ты был, как по-твоему?
Майкл покачал головой, раздосадованный тем, что опять не может подобрать нужные слова. Но потом он улыбнулся: она увидела, как в лунном свете блеснули его зубы. Он обхватил рукой ее затылок и наклонился к ней, прижался лицом к ее шее, глубоко вздыхая.
Ошеломленная, растерянная, Сидни позволила ему прижиматься к себе, только руки его удержала, когда он попытался обнять ее за плечи. «Это не поцелуй, мы не целуемся», – твердила она себе, пока он проводил губами по ее шее, по подбородку, по щеке. Майкл не принуждал ее силой, но она была зачарована волнующей новизной собственных ощущений и пылкостью его безыскусных ласк.
Урчащий звук – нечто среднее между стоном и мурлыканьем – вырвался из ее горла. Сидни почувствовала себя взволнованной и испуганной. Звезды закружились каруселью у нее перед глазами, она опустилась на песок и откинулась на спину. Рука Майкла легла ей под голову, он зарылся лицом ей в волосы. Его согнутое колено прижимало к земле ее ноги. Она не оказала сопротивления натиску, даже когда Майкл начал исследовать ее тело, поглаживая по плечам, по животу, по округлости бедра.
– Почему ты всегда носишь так много одежды? – прошептал он, проводя губами по ее коже над расстегнутой верхней пуговицей блузки. – Ты не могла бы что-нибудь снять?
Его невинный вопрос наконец заставил Сидни опомниться и осознать всю пагубность страсти, которая казалась ей такой естественной и распространялась со скоростью лесного пожара.
– Ох, Майкл… Перестань. Не надо.
Она схватила его за запястье и потянула, но было уже слишком поздно: в следующую секунду он нащупал и тихонько сжал ее грудь.
– О, мой бог, – простонала Сидни и перевернулась на бок.
Она села и отвернулась от него. До нее доносилось его дыхание, ставшее прерывистым и хриплым.
– Я сделал тебе больно? – испуганно встрепенулся Майкл.
Сидни покачала головой, обхватив руками колени и спрашивая себя, какими словами она должна все это ему объяснить. Но она опоздала с объяснениями – Сидни подняла голову и увидела, что Майкл уходит.
– Майкл!
Он, не оборачиваясь, шел, понурив голову.
