Оливия кивнула.
– Сара Горли. Никогда о такой не слышала.
– И это, по идее, любовная история?
Она снова кивнула.
Он покачал головой.
– Она ни за что не убьет героиню.
Оливия посмотрела на него долгим взглядом и тут же полезла в конец книжки.
– Не делайте этого, – упрекнул он. – Вы все испортите.
– Я не собираюсь ее читать, – ответила она. – Что я могу испортить?
– Просто поверьте мне, – убеждал он. – Когда любовный роман пишет мужчина, героиня умирает. Когда автор – женщина, все заканчивается гладко и сладко.
Губы ее слегка приоткрылись, будто она сомневалась, стоит ли обижаться на подобное обобщение. Гарри едва подавил улыбку. Он получал огромное удовольствие, сбивая ее с толку.
– Что же это за любовный роман, если героиня умирает? – подозрительно спросила она.
Он пожал плечами.
– Я и не говорю, что это логично. Но так и есть.
Она явно не знала, как к этому отнестись, и Гарри обнаружил, что ему страшно нравится просто сидеть и смотреть, как она разглядывает книгу. Она выглядела просто очаровательно, когда вот так стояла у окна, даже в этом своем жутком голубом халате. Волосы ее спускались по спине, заплетенные в одну толстую косу, и он не мог понять, почему ему только сейчас пришло в голову, что их беседу никак нельзя назвать подобающей. Он никогда не встречался с ее родителями, но даже представить себе не мог, что они одобрят поведение дочери, болтающей в темноте через окно с неженатым мужчиной.
В халате.
Но ему было слишком хорошо, чтобы об этом беспокоиться, и он решил, что если ее не заботят приличия, то и он не станет о них переживать.
Она прищурилась и снова посмотрела вниз, на книгу, а пальцы ее неумолимо приближались к последним страницам.
– Не делайте этого, – угрожающе предупредил он.
– Мне просто хочется знать, правы ли вы.
– Так начните с начала, – предложил он. В основном, чтобы поддразнить.
Она застонала.
– Я не хочу читать всю эту книгу.
– Почему?
– Потому что она мне не понравится, и я зря потрачу время.
– Вы не знаете, понравится ли вам, – заметил он.
– Я знаю, – убежденно ответила она.
– Почему вы не любите читать? – спросил он.
– Вот именно поэтому, – воскликнула она и слегка потрясла «Мисс Баттеруорт». – Это полная белиберда. Дайте мне газету, и я с удовольствием почитаю. Я, кстати, так и делаю. Каждое слово. Ежедневно.
Это произвело на Гарри впечатление. Не то, чтобы он считал, что женщины не читают газет. Он просто как–то вообще об этом не думал. Его мать, без сомнения, ничем подобным не занималась, а сестра, если и читала газеты, никогда не упоминала о них в своей ежемесячной корреспонденции.
– Прочтите новеллу, – повторил он. – А вдруг вам понравится?
– Почему вы уговариваете меня прочесть то, чем не интересуетесь сами? – спросила она с явным подозрением.
– Потому что… – Тут он замолчал, поскольку понятия не имел, зачем он это делает. Разве что потому, что сам подарил ей книгу. И ему нравилось ее дразнить. – Я предлагаю вам сделку, леди Оливия.
Она выжидательно склонила голову на бок.
– Если вы прочтете всю книгу от начала до конца, я сделаю то же самое.
– Вы прочтете «Мисс Баттеруорт и Безумного Барона», – повторила она недоверчиво.
– Обязательно. Как только вы закончите книгу.
Казалось, она согласится, она уже открыла рот – и вдруг застыла и угрожающе прищурилась.
Перед ним – вспомнил он – женщина, у которой есть два брата. Она умеет бороться. И торговаться.
– Мне кажется, вам лучше читать ее вместе со мной, – заявила она.
Гарри много чего подумал по этому поводу, причем большинство мыслей было навеяно его привычкой читать книги перед сном.
В постели.
– Купите еще один экземпляр, – потребовала она.
Восхитительное видение рассыпалось в прах.
– Мы будем сверять впечатления. Создадим свой литературный клуб. Наподобие тех салонов, куда я никогда не хожу.
– Я польщен до глубины души.
– И правильно, – кивнула она. – Я никому и никогда не предлагала ничего подобного.
– Не уверен, что в магазине есть еще один экземпляр, – попытался вывернуться он.
– Я найду его для вас, – она ухмыльнулась. – Уж поверьте мне, я умею ходить по магазинам.
– И почему я вдруг так испугался? – пробормотал он.
– Что?
Он поглядел на нее и повторил громче:
– Вы меня пугаете.
Похоже, ее это восхитило.
– Прочтите мне отрывок, – попросил он.
– Прямо сейчас? Серьезно?
Он уселся на подоконник, опершись спиной об оконную раму.
– Сначала, пожалуйста.
Несколько секунд она молча смотрела на него, потом пожала плечами.
– Отлично. Начнем. – Она откашлялась. – Стояла темная, ветренная ночь.
– Кажется, я где–то это уже слышал, – вставил Гарри.
– Не перебивайте.
– Извините. Продолжайте, пожалуйста.
Секунду она пристально смотрела на него и продолжила:
– Стояла темная, ветренная ночь, и мисс Присцилла Баттеруорт была уверена, что с минуты на минуту начнется дождь и стеной прольется с небес, заливая все, что лежит в пределах ее перспективы. – Она подняла глаза. – Это ужасно. И я не уверена, что автор верно употребил слово «перспектива».
– Довольно близко, – ответил Гарри, хотя был с ней абсолютно согласен. – Продолжайте.
Она помотала головой, но послушалась.
– Конечно, она могла укрыться от непогоды в своей комнатушке, но оконные рамы тряслись с таким грохотом, что ей, совершенно очевидно, не удастся этим вечером обрести ни минуты покоя. Скорчившись на узкой, холодной постели, она та–та–та, подождите, я сразу начну с интересного места.
– Так нельзя, – укорил он.
Она подняла «Мисс Баттеруорт» над собой.
– Можно. Книга–то у меня.
– Так киньте ее мне, – вдруг предложил он.
– Что?
Он слез с подоконника на пол и высунулся в окно.
– Кидайте ее мне.
Она явно сомневалась.
– А вы сумеете ее поймать?
Он принял вызов.
– Если вы сможете ее бросить, я сумею ее поймать.
– О, я–то смогу ее бросить, – ответила она оскорбленно.
Он прыснул.
– Никогда не встречал девушки, умеющей это делать.
Тут она зарычала, и только благодаря молниеносной реакции, отточенной годами военной службы, ему удалось извернуться и поймать книжку.
Благодарение Богу. Он никогда не простил бы себе, если бы не смог с этим справиться.
– В следующий раз попробуйте кидать не так сильно, – проворчал он.
– А в чем тогда удовольствие?
Забудьте «Ромео и Джульетту». Это гораздо больше напоминает «Укрощение строптивой». Он посмотрел вверх. Она подтащила поближе кресло и теперь сидела у окна с выражением преувеличенного терпения на лице.
