Оливия вспыхнула – очень раздражающее ощущение.
– Не понимаю, о чем вы, – сказала она.
Отложив газету, он наградил ее легкой, сводящей с ума улыбкой. Должно быть, к нему с утра наведывался Викерз, потому что подбородок герцога был гладко выбрит. Его волосы были аккуратно причесаны и облегали красивой формы череп, а строгая стрижка подчеркивала острые кости скул и подбородка.
– Конечно, не понимаете, – вымолвил он. – Какая жалость: мы опять вернулись к формальностям. – А потом, подняв голову, герцог добавил: – Вы упоминали о том, что играете в шахматы. У вас есть способности к этой игре? Может, вы мне поможете?
Сначала он ее поцеловал, потом обвинил в том, что она от него прячется, а теперь хочет, чтобы она помогла ему с этой глупой игрой?
– Я играла не очень хорошо, – холодно промолвила она.
Он несколько мгновений смотрел на нее, явно удивленный таким ответом.
– Вы – ужасная лгунья, миссис Джонсон, – заявил Марвик. – Надеюсь, вам это известно?
А он – ужасный судья лгунов. Заметил все мелкие обманы и ни одного большого.
– Что ж, пожалуй, я довольно хорошо играла, – согласилась она.
– Тогда идите сюда, – велел герцог, – и помогите мне понять этот гамбит.
Оливия вспомнила об осторожности.
– Я решила, – вымолвила она в ответ, – искать новое место.
Марвик невинно улыбнулся.
– Да, я слышал. Вы говорите очень четко, миссис Джонсон. Наверное, все дело в ваших наставниках. Ну, а теперь подойдите и покажите мне, чему они вас научили.
Повинуясь внезапному импульсу, Оливия шагнула в комнату.
– Очень хорошо. – Если он хочет, чтобы она показала ему, как играет, она не будет отказываться. На самом деле она собирается получить от этого удовольствие.
* * *
Прошло сорок пять минут, а они все еще сидели за шахматной доской. Решив уникальную и гениальную задачу Блэкборна, они, по настоянию герцога, начали собственную игру.
Оливия со все увеличивающимся удивлением изучала шахматную доску. Первые ходы Марвика свидетельствовали о том, что его мозг покрылся ржавчиной. Оливия абсолютно потеряла бдительность, не сомневаясь в скорой победе, но он неожиданно сменил тактику. Теперь Оливии пришлось играть в полную силу, но она стала подумывать о том, что герцог может обыграть ее.
Это ее раздражало. Оливия не привыкла к тому, чтобы ее обводили вокруг пальца, особенно если она имела дело с пользующимся дурной славой бездельником. Она переставила своего коня.
– Шах! – объявила Оливия.
Пустая угроза – у него было несколько возможностей отступить. Но две из них через четыре-пять ходов приведут его к очень плохому положению.
Вместо этого Марвик выбрал совсем иной путь. Оливия прикусила щеку и тут же пожалела об этом, заметив, как пристально он наблюдает за ней.
Ее усилие придать лицу безмятежный вид заставило герцога улыбнуться.
– В карты вам лучше не играть, миссис Джонсон, – заметил он. – По вашему лицу можно прочесть все.
Она приподняла бровь.
– Хорошо, что я никогда не играю в азартные игры, ваша светлость. Деньги надо беречь, а не разбрасываться ими.
Откинувшись на спинку кресла, герцог внимательно оглядел ее. Он был в темном костюме и туго завязанном галстуке, так что со стороны его можно было принять за воспитанного человека. Если бы не озорное подергивание уголка губ, выдававшее его.
– Так вы пуританка, да?
– Я просто благоразумна. – Оливия предвидела его победу через пять ходов, если только он сдвинет своего слона, сейчас скрытого за его рукой.
– Здравый подход к азартным играм… – заметил он. – Я с вами согласен: это отвратительное развлечение. Никогда не понимал его. – Герцог прикрыл слона ладьей, приведя Оливию в недоумение. – Разумеется, базовые принципы могут быть полезны где угодно. Взять хотя бы политику: что в этом деле успех, если не умение просчитывать удары противника, оценивать его способности, знать, когда надо попридержать ставки, а когда – поставить на кон сразу все?
Оливия чуть отодвинулась от стола и прищурилась, чтобы лучше видеть доску. Если он снова не начинает притворяться слабым игроком, то, возможно, еще есть вариант, что она не проиграет.
– Как приятно слышать, – рассеянно произнесла она, – что вести наши национальные дела – примерно то же самое, что играть в покер.
– Это в лучшем случае, – поморщившись, кивнул он. – В худшем – выяснять отношения, как на американском Западе.
– Полагаю, кто-то может захотеть, чтобы уж лучше вы играли. Или дрались на дуэли.
– Это почему же?
– Потому что вы нужны Англии. – Она сдвинула вперед пешку, чтобы его конь оказался под угрозой.
– Не будем возвращаться к этому, – спокойно проговорил Марвик. – Я только что убрал пистолет.
Оливия подняла на него глаза, дивясь тому, что герцог говорит о подобных вещах так спокойно. В ответ он печально улыбнулся, но улыбка пропала с его лица, когда он наклонился к ней.
– Как интересно, – сказал герцог. – Вы замечаете, что опускаете свои очки вниз, когда хотите посмотреть на что-то? Или на кого-то?
Оливия устремила хмурый взгляд на шахматную доску. Бертрам как-то говорил, что о человеке можно многое узнать, глядя на то, как он играет в шахматы. Ей было неприятно признавать, что он в состоянии высказать какие-то мудрые мысли, но резон в его замечании был: Марвик играл осторожно, долго обдумывая все возможные ходы. Но как только он принимал решение, то передвигал фигуру без дальнейших раздумий. И когда наступала очередь его противника…
– Так выходит, очки не помогают вам видеть лучше, миссис Джонсон?
Когда наступала очередь противника делать ход, он отвлекал его дурацкими замечаниями.
– Неучтиво поддразнивать противника, – сухо вымолвила Оливия. – Это же не игра в покер, как вы изволили заметить.
– Соблюдение учтивости – далеко не самая лучшая стратегия.
Оливия мрачно взглянула на него.
– Au contraire[5], – сказала она. – Учтивость – ключ к вежливости, корректности, а корректность, в свою очередь, – это всегда хорошая стратегия.
– Боже мой, – спокойно проговорил Марвик. – Неужели вы нравитесь себе учтивой и благовоспитанной?
– Представить не могу, что вы иного мнения, – прищурившись, заметила Оливия.
Он беззаботно пожал плечами.
– Ну, как мне выразить свои мысли… Когда будете работать в другом месте, советую вам быть молчаливее, чем вы со мной.
Они говорили так, будто она уже оставила свое место. Возможно, все дело в его небрежном стиле общения. Герцог больше не заботился о том, чтобы держать с нею дистанцию. Правда, не сказать, что это беспокоило его.
В животе Оливии запорхали бабочки. Она тут же предложила им умереть.
