– Правда, – угрюмо ответил Аджарат. – На что они только жили в столице…
– Были у них деньги. А начни заканчиваться, я бы подкинула… тайно, окольным путем, им самим никогда бы не вычислить… Но до того не дошло. Днем Пардино там взаперти сидел, тише мышки, он умеет, а вечером они гуляли с ним по пустырю. И вот… не знаю даже, как сказать… Оплошала я. То есть мой человек оплошал. Я опасалась их совсем уж без присмотра оставлять, мало ли что… А две недели назад этот мой человек под утро приползает весь окровавленный и, не распрямляясь, мне в ноги: прости, мол, госпожа, оплошал! Да не вскакивай ты и зрачками не сверкай, синеглазый, с твоей дочкой… дочками, наверное, все в порядке, только искать тебе их теперь придется самому. Шел этот мой доверенный слуга за ними в сумраке, шел, да и не заметил, что рысь уже не впереди, с девчонками, но позади, за его спиной. А миг спустя – на его спине. Он заорал, конечно… Выдал себя…
– Чего-то ты недоговариваешь, дочь султана. – Аджарат, вопреки предложению, не перестал сверкать глазами и не сел. Он сейчас весь был как натянутая тетива. – Мало ли кто по вечернему Истанбулу может красться: вор, несостоявшийся грабитель… Если его рысь сумела перехватить, то и хорошо. Не пустится из-за этого моя… мои дочери в бега.
– О, ты, кажется, и вправду сейчас зарубишь меня, Георгий-змеюкоборец… – Женщина покачала головой. – За что? За то, что я не дала погибнуть своим племянницам, родной и… более дальней? Или за то, что, спасая их, не сумела все предусмотреть? А может, за то, что мой доверенный слуга был палатным евнухом, но не воином вроде тебя?
– Евнухом?
– Им самым. Зато уж верен только мне, а не… еще кому-нибудь из семьи султана. Человек он тертый и опытный, если нужно кого проследить на городских улицах или подслушать разговор в кофейне, в этом у него до сих пор осечек не было. Но вот как прижал его к земле зверь, как подскочили к нему хозяева, то есть хозяйки зверя… как сверкнул у одной из них в руках кинжал… очень знакомый нам с тобой кинжал… В общем, тут мой человечек и раскололся. До того самого места, которого у него нет. Начал кричать, что он человек Михримах-султан, что его поэтому убивать нельзя… грозил страшными карами… Многого не раскрыл: сам-то знал довольно мало, не дура я, чтобы ему подробности сообщать. Но, как видно, этого оказалось достаточно, чтобы спугнуть. Наутро уже не было их в караван-сарае.
Аджарат поиграл желваками. Но сказать ему было нечего: мало кто на месте Михримах действовал бы более разумно и милосердно.
Да и разве имеет значение, что было или не было сделано? Важно, что делать сейчас.
– Ясно, – скупо обронил он. – Где их теперь искать, дочь султана? Есть у тебя по этому поводу какие-нибудь мысли?
– Зависит от того, что и как они поняли… А вот этого уже я понять не смогла. И еще зависит от того, продолжает ли Айше считать себя главной из них двоих.
– А она не главная?
– Да ты что, плохо свою дочь знаешь, синеглазый? Впрочем, ее мать, мою сестру, в этом возрасте ты и вовсе не знал. Так вот: такая же она. – Михримах сделала вид, что сейчас, впервые за время их разговора, собирается скрыть лицо за чадрой, но на самом деле украдкой смахнула слезинку. – То есть на ней верхом никому не ездить, даже той, кто лучшая подруга и названная сестра. Но при этом дочь твоя – хорошая девочка. Очень хорошая.
– Это я как раз знаю.
– Ну, тогда должен понимать: пока Айше лелеет свою месть и горе, пока она сама считает себя главной, Джанбал будет поддерживать в ней эту иллюзию. И не поведет ее за собой, а пойдет за ней. Да сядь ты наконец, герой, у меня от твоего метания по шатру в глазах рябит!
Сесть Аджарат не сел, но остановился. Внимательно посмотрел на свою собеседницу.
– Итак, дочь султана, давай подумаем вместе. Первая возможность – они все-таки где-то в столице, только сменили место проживания. Велик Истанбул, есть в нем где укрыться…
– Самим укрыться – куда ни шло, даже с рысью, – согласилась Михримах. – Но они ведь если и будут прятаться, то не ради прятанья как такового. А чтобы продолжать попытки подобраться к отпрыскам Роксоланы…
– Вряд ли к тебе, – покачал головой Аджарат.
– Вряд ли, – кивнула в ответ женщина. – Даже для Айше это теперь будет уж чересчур. Значит, к одному из моих братьев. Попытка с гостевыми палатами, они знают, злодейке Михримах уже известна – тогда, скорее всего, к тому брату, который сейчас в столице.
– Нет. Она умная девочка… обе они умные. И поймут, что возможности подобраться к шахзаде Селиму у них нет: его сейчас охраняют, как султана.
– И верно. Поймут. Выходит, что они оставили столицу столиц. Далее – куда?
– Не знаю… Кютахья – такой санджак, что морем к нему хода нет, но это не значит, что море можно исключить. Ты верно сказала, Встреча Солнца-и-Луны: я знаю свою дочь, но не ее мать в этом же, пятнадцатилетнем возрасте. Узнал ее уже семнадцатилетней, а два таких года – прóпасть. И раз ты говоришь, что они настолько похожи с ней… и с тобой… Вспомни себя пятнадцатилетнюю! Да, ты тогда была дочь султана, гаремная затворница, но все же, как бы ты поступила в этом случае?
– Не очень-то ты представляешь, какие мы с сестрой были «гаремные затворницы». – Женщина вновь печально улыбается. Потом лицо ее темнеет. – А еще сам должен помнить и понимать: не так-то я оказалась похожа на сестру, как думалось нам обеим. Но если все мои воспоминания не обманывают меня, то мы бы просто рванули прочь. Не к цели, но от опасности. А потом как следует все обдумали – и снова попробовали бы подобраться к цели.
– Понятно. – Сейчас голос Аджарата угрюмее некуда, взгляд тоже. – Для вас тогдашних «прочь» – это дворец?
– Или какие-то потайные места во дворце. Те, про которые никто, кроме нас, не знает. А что будет «прочь» для них…
Михримах останавливается. Все ясно – и все плохо. То есть могло быть и хуже, куда хуже, но…
Поиск придется начинать заново, с чистого свитка. Видимо, девочки в любом из принятых ими обличий (двое парней? юный супруг сопровождает жену? брат сопровождает сестру?) могли оставить Истанбул как по суше, так и по морю. И отправиться на восток ли, на запад, прямо ли в Кютахью или куда угодно в пределах Блистательной Порты… а то и за ее пределы…
На каждом из этих путей одиноких юных путниц могут поджидать самые разные опасности. Даже если при них кинжал, один на двоих, и рысь.
Только одно хорошо. Теперь точно известно, что всего две недели назад Джанбал с Айше были живы и здоровы.
