– Я хочу, чтобы вы научили меня фехтовать.
Рука со стаканом замерла у губ.
– Фехтовать! С чего вам вдруг взбрело в голову учиться фехтовать?
– Чтобы я могла защитить себя. – Я гордо вздернула подбородок.
– Я буду молиться, чтобы святые угодники защитили нас всех. Уверяю вас, Элиза, вам не придется прибегать к столь жестким мерам, чтобы защитить себя. Я, Жан Лафит, клянусь вам, что буду защищать вас, покуда жив. Да и все мои люди с радостью умрут за вас. Я знаю, мы, американцы, кажемся вам варварами, но, поверьте мне, Элиза, незачем идти против нас с оружием в руках. К тому же любая женщина владеет оружием более грозным, чем шпага и пистолет.
Приказав себе сохранять спокойствие, я ответила как можно ровнее:
– Я не убила Жозе Фоулера только потому, что не знала, как это сделать. И если мне доведется еще раз попасть в подобную переделку, я хочу чувствовать себя во всеоружии. «Женское» оружие пускать в ход я не собираюсь, Жан, да оно и не всегда срабатывает. Я должна научиться пользоваться оружием мужчин.
– Мне следовало отправить вас в Новый Орлеан, как только вы пошли на поправку, – мрачно заметил Лафит. – Боюсь, жизнь среди грубых пиратов дурно повлияла на вас. Шпага – не детская игрушка, Элиза. Когда вы направляете острие в противника, будьте уверены, он вам ответит. Но, – вздохнув, заметил Жан, – мой барометр напоминает мне, что я дал вам слово исполнить любую вашу просьбу.
– Совершенно верно, – сухо заметила я.
– Элиза, вы просите о невозможном. Чтобы леди занималась подобными вещами? Это неслыханно.
Я рассмеялась.
– О, Жан, я больше не леди. Сомневаюсь, чтобы я вообще ею была! Я – пиратка! Настоящая красотка флибустьерка с горячей кровью! Даже Доминик так считает!
Я перекочевала на подлокотник его кресла.
– Уж вам должно быть известно, Жан, что красотки упрямы, несговорчивы и любят настаивать на своем.
Лафит не отрывал взгляда от бренди.
– Осталось только обнять меня, поцеловать и назвать дядюшкой Жаном, – пробормотал он, пригубив янтарный напиток.
Я не заставила себя ждать. Обвив его шею руками и нежно чмокнув в щеку, я сладчайшим голосом пропела:
– Спасибо, дядя Жан.
– Ну что же, по крайней мере теперь я буду знать, откуда мне ждать удар, – вздохнул он.
– Вы прелесть! – воскликнула я, целуя Жана вновь.
– Таковы все женщины, – сказал Жан, поднимаясь с тяжелым вздохом. – Ну что же, увидим, что вы за ученица.
– Я буду трудиться с рассвета до заката, – с готовностью пообещала я. – После того, разумеется, как приведу в порядок документы.
Жан подошел к перилам и посмотрел на море.
– Вы знаете, Элиза, оружие – странная вещь. У шпаги нет разума, нет никаких чувств. Она не знает ни сострадания, ни справедливости. Она не знает, в чьих она руках…
– … в мужских или женских, – закончила я за него. – Я знаю, Жан. Я буду осторожна, обещаю. Для меня это очень важно, вы ведь понимаете?
– Нет, не понимаю. Но ведь это не важно? – Голос его звучал устало и грустно. – А теперь вам пора спать, Элиза. Урок начнем завтра в восемь. В зале.
– Спасибо, – ответила я, устояв перед искушением обнять его, и вместо этого лишь благодарно пожала ему руку. – Спокойной ночи, Жан.
На следующее утро я явилась на занятия в юбке и блузке. Лафит хмыкнул, мудро заметив, что мой наряд едва ли создаст мне преимущество в бою.
– Не понимаю, как же я должна была одеться? – растерянно сказала я.
– Позвольте проиллюстрировать мое соображение. – И, подняв шпагу, Жан сделал несколько выпадов. Я восхищенно ахнула.
– Теперь на минуту представьте, что мы враги. Вы можете взять в руки шпагу, чтобы иллюзия была полнее. – И Жан протянул мне оружие. Шпага была тяжелая, но, не подав виду, я крепко сжала ее в руке. – А сейчас, – продолжил Жан, – смотрите на противника, то есть на меня.
Он сделал грациозный выпад. Тело его в белоснежной рубашке и обтягивающих рейтузах было гибким и подвижным, словно у мальчика.
– Какой вы красивый, Жан! – воскликнула я. – Из вас получится красивая мишень.
Жан нахмурился.
– Я достаточно увертливая мишень, чтобы избежать ваших ударов. А теперь… Вуаля!
Не успела я понять, что произошло, как кончик его шпаги пригвоздил к полу мою юбку. Потеряв равновесие, я упала.
– Кажется, мне не удалось удержаться, – констатировала я с кривой улыбкой.
– Простите меня, Элиза, я всего лишь обосновал свою точку зрения. – Жан смотрел на меня без улыбки. – Это занятие не для женщин.
– Вы меня даже не укололи, – упрямо сказала я. Мне было обидно до слез. Я должна была догадаться, что он и не собирается учить меня фехтованию. Его план был прост: выставить меня в глупом виде, унизить и тем самым заставить забыть о шпаге.
– Я не хотел обижать вас, Элиза, – сказал он. – Хотел только, чтобы вы поняли, насколько нелепа ваша затея.
Жан предложил мне руку, но я сделала вид, что не замечаю ее, и легко вскочила на ноги.
– Я покину вас на минуту, – сказала я, приглаживая непокорные кудряшки, – чтобы заколоть волосы.
– Разумеется.
– Вы не уйдете? – уточнила я на всякий случай.
– Нет, Элиза, – со вздохом ответил мой учитель. – Я не уйду. Но я, откровенно говоря, не вижу смысла в этих уроках.
Я ему еще покажу. Со всех ног я пустилась на кухню, к Лили.
– Лили, быстро, – задыхаясь попросила я, – найдите мне бриджи. Скорее!
Лили недоуменно уставилась на меня, отложив нож.
– В первый раз слышу, чтобы девушка надевала бриджи.
– Лили, пожалуйста, – взмолилась я. – Господин Лафит обещал научить меня фехтовать, но мы не можем сдвинуться с места из-за моих юбок. О, я так хочу научиться! Я должна уметь защищаться. От мужчин.
Лили покачала головой.
– Мне, знаете ли, никогда не составляло труда защитить себя. Наверное, потому, что я вдвое вас больше. Мой Джордж ходит передо мной на цыпочках. Но вы, мисси, не больше луизианских москитов. Дайте мне подумать. Альберт примерно одного с вами роста. Подождите здесь. – И она исчезла.
Я нервно мерила шагами кухню. Наконец вернулась Лили с серыми бриджами в руках.
– Вот, мисси. Все, что могла найти. Они по крайней мере чистые.
Сбросив юбку, я натянула бриджи. Альберт и вправду был невелик, и его штаны обтянули меня как перчатки. Лили неодобрительно покачала головой. Блузку решено было заправить внутрь, а вместо пояса приспособили красный шарф.
– Спасибо, Лили!
Чмокнув негритянку, я бегом пустилась в зал. Лафит дремал в кресле, закинув руки за голову.
– Я к вашим услугам, сударь! Защищайтесь! – встала я, припомнив уроки Филиппа, в классическую стойку.
От изумления глаза его, как говорится, выскочили на лоб.
