— Благодарю вас, — ответила она ядовито, — но мне не хотелось бы больше получать образование из ваших рук.
Он улыбнулся. Да, ей не откажешь в волевом характере. И язычок у нее был задиристый. Он был уверен, что этими своими качествами она отпугнула не одного ухажера. Но он находил ее резкость и своенравие пикантными, сочными красками, особо прелестными в сочетании с роскошью ее тела.
Его преследовало чувство вины. Злость и желание довели его до того, что он изнасиловал благородную девушку из приличной семьи, и к тому же девственницу. Расплачься она сейчас и прояви покорность, его чувство вины только возросло бы, но его пыл и страсть поубавились бы. Однако эта ее бравада обострила его интерес к ней и заставила ощутить, что она заслуживает лучшего обращения, чем то, которого была удостоена.
— Кетрин, — он произнес ее имя, и ему понравилось, как оно звучит у него на языке.
Она надменно подняла брови.
— Я что-то не припомню, чтобы я разрешала вам обращаться ко мне по имени.
Мэттью разразился смехом:
— Вы подразумеваете, что нас формально не представили друг другу?
Как очаровательно она выглядела! Тон ее голоса был по-бостонски сухим и чопорным, и в то же время ее полосы ниспадали по плечам, а сама она прикрывалась простыней. Почувствовав прилив желания, он направился к ней.
Кетрин немедленно раскаялась в несдержанности своего языка. Это выражение его глаз было, к несчастью, ей слишком хорошо знакомо. В ужасе она забилась и угол между кроватью и стеной. Он замер на месте, остановленный животным страхом в глазах Кетрин, прижавшейся к стене. В его душе шевельнулась острая жалость, и поднялись угрызения совести.
— Успокойся, детка, — его голос был тих и нежен. — Все не так уж плохо! — он протянул к ней руку. — Иди, иди сюда. Я не сделаю тебе больно.
Она иронично фыркнула:
— Ну, конечно, больнее, чем вчера, вы уже не сделаете!
Он улыбнулся:
— Думаю, что в этот раз для тебя все будет по-другому. Ты не испытаешь боли.
Ее глаза недоверчиво уставились на него. Хэмптон присел на кровать и похлопал по месту возле себя.
— Сядь здесь. Я хочу объяснить тебе кое-что.
Осторожно она пододвинулась к нему и села рядом, все еще прикрывая свою наготу простыней.
— Ну, вот, — сказал он, обняв ее почти по-отечески за плечи. — Тебе никто никогда не рассказывал об интимных отношениях женщин и мужчин, о браке, о первой ночи?
Покраснев, она отрицательно покачала головой и стала сосредоточенно рассматривать свои ногти.
— Совсем ничего?
— Нет, — ее голос был едва слышим.
— Ладно, тогда придется сделать это мне. Ну-ка, пусти меня под простыню, а то здесь очень уж прохладно.
Он скользнул под простыню и лег, нежно положив рядом с собой Кетрин. Ее голова оказалась на его плече. «Забавно, — подумала она, — как удобно моей голове лежать вот так, на чужом плече!» Ей даже захотелось по-детски приткнуться к нему, свернувшись калачиком. Она с любопытством слушала лекцию Хэмптона.
— Ты знаешь, что у супругов бывают дети?
— Да, конечно!
— Так вот, ребенок, который растет в животе женщины, зачинается половыми сношениями, и, к счастью, наши тела так устроены, что этот процесс доставляет нам огромное удовольствие. У тебя, как и у всех женщин, есть щель, и с рождения до недавнего времени у тебя вот здесь была тонкая пленка. Ты была девственницей. Твой первый мужчина прорвал ее. Вот в чем причина боли, и это бывает лишь однажды.
Его нежные, заботливые пальцы заставили ее почувствовать странные расслабленность и теплоту. Ее голос слегка дрожал, когда она нерешительно спросила:
— Значит, это не потому, что вы хотели причинить мне боль?
— О, силы небесные! Конечно, нет! У меня и в мыслях такого не было! Мои намерения в действительности были совсем противоположны! Очень скоро, я думаю, ты будешь получать огромное удовольствие.
— Да, но какую роль в рождении ребенка играет мужчина?.. Ну… ну… вы знаете, что я… — сказала она тихим и смущенным голосом.
— Ах, мужчина… ну, внутри мужчины находится семя будущего ребенка, которое он должен вложить в женщину, когда он входит в нее.
— Но как же вы можете не причинить мне боль, если у вас такой огромный… то, чем вкладывается семя! — вырвалось у нее, и тут же она покраснела до корней волос.
Он добродушно рассмеялся.
— Весь высший свет Бостона был бы потрясен до основания вашими вопросами!
Она закусила губу, разозлившись на себя.
— Ну, вот опять! Да не дуйся ты на меня! В том, что ты сказала, нет ничего дурного. Поверь мне, это нисколько не задевает мужского самолюбия, — он поцеловал ее в макушку, а затем положил ее руку себе на грудь. — Вот, потрогай меня! Удовлетвори свое любопытство.
— Нет! — она отдернула свою руку, но он непреклонно возвратил ее назад и стал водить ею по своей груди.
Его кожа была гладкой и теплой, а волосы колючими. Она уткнулась лицом ему в плечо. Она сгорала от любопытства, но стыдилась это показать. Он передвинул ее руку ниже, с грудной клетки на более мягкую плоть живота. Она почувствовала, как под его кожей перекатываются волнами мускулы. А потом, когда он опустил ее руку еще ниже, она вырвала ее, в страхе отпрянув от него.
— Успокойся, тебе не будет больно. Иди сюда! — по голос был низок и скрипуч, и когда он вернул ее руку на прежнее место, из его горла вырвался приглушенный стон. — Думаю, что пора прервать наш урок, чтобы закрепить полученные знания на практике.
Он приподнял ее голову и поцеловал ее, но не всепоглощающим поцелуем, которого она ожидала, а легким, нежным. Затем его губы прикоснулись к ее уху, нежно пощипывая за мочку, и в низу ее живота что-то затрепетало. Тихо, еле касаясь, его пальцы ласкали ее, поглаживая шелковистую кожу, пока Кетрин не почувствовала, что ее захлестывают миллиарды всевозможных ощущений. Казалось, все в ней внутри заходилось в крике. Ей дико захотелось слиться с его телом, изогнуться дугой под его весом, сделать что-нибудь невероятное. Ей до боли чего-то хотелось, но она не знала, чего именно.
Их губы опять встретились, и, как бы в поисках выхода, ее язык погрузился в его рот. Дрожь прошла по его телу, и его руки крепко, стальными кольцами, сомкнулись вокруг нее. Теперь никакой боли не чувствовалось, теперь ей хотелось, чтобы он целиком принял ее в свое тело.
Он перевернулся на спину, уложив ее на себя, его ноги то сплетались вокруг ее бедер, то раздвигались, и все это время он целовал ее одним бесконечным поцелуем, восхитительным и мучительным. Они катались по постели, словно дикие звери, слившись намертво в объятиях друг друга, пока, в конце концов, он не раздвинул ее ноги и в нее не скользнул меч его страсти.
