Жанна рассмеялась, так весело, что еще больше покорила его.
— Вам не следует здесь находиться, — сказала она спустя минуту.
— Возможно, — согласился Дуглас, чувствуя себе дерзким и безрассудным. — Но я оказался здесь против собственной воли.
Она снова рассмеялась, и он рассмеялся вместе с ней.
— И что дальше?
— Она спросила, как меня зовут.
— А на следующий день, — добавила Маргарет, — вы начали встречаться в саду.
— Да. — Дуглас разгладил ладонью простыню, пытаясь собраться с мыслями. Каждый день они встречались в укромном уголке сада за домом. Там под старым развесистым деревом, ставшим местом их свиданий, они любили друг драга. Дуглас до сих пор помнил каждое мгновение, словно это случилось вчера.
— А через несколько месяцев ты попросил ее выйти за тебя замуж, — не утерпела Маргарет. — И она, конечно же, согласилась.
— Да, и мы поженились, — бесстыдно солгал он собственному ребенку. Он сочинил эту историю несколько лет назад, не сообразив, что она найдет пылкий отклик в романтически настроенной Маргарет. — Но нам пришлось бежать, поскольку ее отец не одобрил наш брак.
— Он был злой старикашка, а она прекрасная принцесса, — заявила Маргарет чуть громче, чтобы слышали кузины и кузены.
— Мы плавали вокруг света, пока не обнаружили, что ты собираешься появиться на свет.
— И вы были очень счастливы?
— Да, очень. — Подняв глаза, Дуглас перехватил взгляды Изабель и Рионы. Их сочувствие почему-то больно кольнуло его, и он сосредоточился на внимательном личике дочери. Она закрыла глаза, и он предположил, что она пытается представить свою мать.
— У нее были такие же волосы, как у меня, да, папа?
— Да. — Были и есть. Густая копна, переливающаяся на солнце и в мягком сиянии свечей. Даже сейчас ему хотелось запустить пальцы в ее волосы и ощутить их шелковистое тепло.
— Ты ее очень любил, да, папа?
— Всем сердцем. — В этом по крайней мере он не солгал.
— Но она умерла, — сказала Маргарет, закончив историю, чего никогда не делала раньше, и Дуглас предположил, что эта фраза адресована слушателям. — А я заболела и ничего не ела. Как ты думаешь, это из-за того, что я скучала по ней?
Дуглас ощутил вспышку гнева. Ему следовало бы вспоминать более счастливые времена, а не последние события в Эдинбурге. Или те дни, когда он спас свою дочь.
— Несомненно, — сказал он. — А теперь пора спать, Мэгги.
Маргарет кивнула, но Дуглас знал, что она встанет с постели, как только он уйдет. Ладно, не в том он настроении сейчас, чтобы заниматься воспитанием. Когда еще шалить, как не во время летних каникул в Гилмуре? Вернется в Эдинбург, тогда будет вести себя чинно и благоразумно.
К нему это, кстати, тоже относится.
Чарлз Толбот стоял в темноте, наблюдая за домом Макрея, желая убедиться, что юная горничная сказала правду.
— Мисс дю Маршан теперь работает у мистера Макрея, сэр. Она присылала горничных за своим медальоном.
— Ты уверена? — Он неохотно расстался с последней из своих монет, досадуя, что пришлось раскошелиться.
Оставалось только надеяться, что дю Маршан хорошо заплатит ему за эти сведения.
Девушка присела и выскочила за дверь, прежде чем он успел продолжить расспросы.
Толбот окинул хмурым взглядом большой дом, выходивший фасадом на площадь. Н-да, похоже, дочка графа пошла в гору. Он видел, как из парадных дверей вышел пожилой слуга и зажег фонари у входа. Но никаких признаков нужной ему женщины не наблюдалось.
Толбот подождал еще четверть часа, прежде чем смириться с тем фактом, что ему не удастся лично удостовериться в том, что она находится в доме.
Будь девушка там, он попытался бы встретиться с ней и убедить, что продажа рубина может обеспечить ее будущее. Но если она и в самом деле украла камень, он не сможет предложить столь сомнительную вещицу респектабельному покупателю. В этом случае лучше позволить графу вернуть свой рубин.
Но можно ли доверять дю Маршану? Вряд ли. И дело не в высокомерии француза, а в выражении его глаз. Толбот сталкивался с презрением и раньше, со стороны своих соседей в Инвернессе, пока не перебрался в Эдинбург. В глазах графа светилась жестокость, наводившая на мысль, что этот человек не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели.
Толбот зачастую поступал так же. Вопрос лишь в том, кто из них добьется своего.
За годы лишений, проведенные в обители Сакре-Кер, Жанна привыкла к скудной пище, которую выдавали раз в день, к аскетической пустоте кельи, где ее содержали, и даже к отсутствию собеседников. Чтение, одно из ее любимых занятий, находилось под запретом. Впрочем, будь даже у нее книги, она не смогла бы прочесть ни слова. Ее драгоценные очки остались в тайнике, в Волане. В данный момент, однако, они красовались на кончике ее носа, а она сидела в кресле, углубившись в роман Генри Филдинга.
Несколько раз она закрывала толстый том в кожаном переплете, затем открывала снова, настолько захваченная «Историей Тома Джонса», что не могла оторваться от книги.
За минувшие дни Жанна провела немало часов, сидя перед холодным камином со скрещенными на вышитой скамеечке ногами, погруженная в мир, созданный фантазией автора. Чтение помогало ей коротать время, оставшееся до возвращения Дугласа.
Порой Бетти приносила ей чай и оставалась поболтать, но в основном Жанна была предоставлена самой себе. Сегодня, однако, Бетти постучала по дверному косяку, оторвав ее от чтения. Жанна подняла голову.
— К вам посетитель, мисс, — сказала та, заглянув в гостиную. — Ласситер хотел сразу проводить его сюда, но я решила вас предупредить.
Ласситер явно не знал, как вести себя в отношении Жанны. Как гувернантка она не являлась его подчиненной, и он мог бы с чистой совестью не обращать на нее внимания. Но Дуглас, очевидно, распорядился обращаться с ней как с гостьей, из чего следовало, что Ласситер должен был заботиться о ее благоденствии, интересоваться ее предпочтениями и выражать готовность услужить. Подобная неопределенность нервировала старого дворецкого, и он то хмурился, то демонстрировал чрезмерную любезность.
— Посетитель? — переспросила Жанна, отложив книгу и поднявшись с кресла. — Не представляю, кто бы это мог быть, — в замешательстве добавила она, сняв очки.
Помимо Хартли, у нее были знакомые в эмигрантском сообществе, но никто из них не знал, что она здесь.
— Даже если вы его не знаете, с виду он настоящий джентльмен, — сказала Бетти. — Причем очень важный, в расшитом золотом жилете и с тростью. Я боялась, как бы он не стукнул ею Ласеитера, так ему не терпелось повидаться с вами.
