– Что вы говорите? – сердито воскликнул Эбергард. – У него семеро детей! Да он с ума сошел! Как ему не стыдно? У самого нет ни гроша за душой, а он позволяет себе иметь семерых малышей, которые хотят есть и пить! Это бессовестно!
С этими словами доктор бросился к Себастьяну и с удвоенной силой начал растирать бесчувственно лежащего крестьянина, пока тот не стал подавать признаки жизни.
Между тем в сторожку вернулись два крестьянина, время от времени выходившие посмотреть, не возвращается ли Амвросий. На этот раз они тоже не могли сообщить ничего утешительного; сколько они ни кричали, ни звали Амвросия, ни он, ни Кронек не откликались.
– Ну, наконец, и этот вне опасности, – заявил доктор, когда Себастьян, благодаря энергично принятым мерам, окончательно пришел в себя. – Ну, а что будет с теми двумя? Как вы думаете, они вернутся?
Никто не ответил. Крестьяне, насупившись, смотрели вниз, боясь взглянуть друг на друга.
– Нет, господин доктор, они не вернутся! – уверенно ответил отец Гундель после некоторого молчания.
– Я тоже так думаю! – проворчал Эбергард, но в тоне его голоса слышалась глубокая скорбь. – Зачем же в таком случае я карабкался на этот проклятый ледник? Я ведь хотел спасти только Генриха Кронека, и как раз он-то именно и погиб! Всегда коварная судьба выкидывает самые нелепые штуки.
Он вдруг остановился и стал прислушиваться; все остальные тоже вскочили со своих мест, так как за дверью послышались какие-то странные звуки, похожие на тяжелые шаги и хриплое дыхание какого-то человека. Отец Гундель быстро подскочил к двери, широко открыл ее и не то радостно, не то испуганно закричал:
– Великий Боже, да ведь это Амвросий!
Это, действительно, был Амвросий. Он тяжело дышал и, шатаясь, вошел в комнату. Все бросились к нему и взяли из его рук неподвижное тело Генриха.
– Слава Богу, он еще дышит! – торжествующе воскликнул Эбергард, одним из первых бросившийся освобождать Амвросия от его тяжелой ноши.
Доктор распорядился, чтобы Генриха положили на койку, и принялся приводить его в чувство. У молодого человека был лишь глубокий обморок, происшедший от истощения сил. Он очнулся быстрее, чем его проводники, так как ему не пришлось лежать несколько часов в снегу как тем двум. Вскоре он открыл глаза и как только пришел в сознание, тотчас пожелал видеть своего спасителя.
– Амвросий, где Амвросий? – слабым голосом спросил он.
– Амвросий, куда же вы запропастились? – воскликнул Эбергард. – Он, наверно, нарочно спрятался, чтобы люди не выражали ему своего восхищения по поводу его геройского поступка. Но это ему не поможет. Второго такого героя не найдется, пожалуй, во всем мире. Господи, да что с вами, старик? Вам дурно?
Последние слова были произнесены с таким беспокойством, что все присутствующие тревожно взглянули на Амвросия. До сих пор все они были так заняты молодым Кронеком, что совершенно забыли о его спасителе, который молча опустился на деревянную скамью. Теперь он сидел неподвижно, прислонясь к стене, и колеблющееся пламя огня слабо освещало его побледневшее лицо.
– С ним дело плохо, – пробормотал доктор, подойдя к старику, – гораздо хуже, чем со всеми другими. Дайте мне скорее те капли в темной бутылочке.
Бутылочку моментально передали в руки доктора, но Амвросий решительным жестом отстранил ее.
– Оставьте, дело подходит к концу, – с большим трудом пробормотал он. – Я только хотел бы еще раз посмотреть на господина Генриха. Доктор правой рукой считал пульс старика, а левую положил ему на лоб.
– Можете ли вы подняться, Кронек? – спросил он. – Амвросий не в состоянии подойти к вам.
Генрих приподнялся. Двое из присутствующих поддержали его и подвели к старику. Теперь для всех стало ясно то, что опытный глаз доктора увидел сразу, – на лице спасителя Генриха лежала печать смерти.
– Я здесь, Амвросий, – сказал молодой человек, – придите в себя, выпейте капли, вам будет лучше! Ведь это только сильнейшая усталость, не правда ли? – обратился он к доктору.
Эбергард молча отрицательно покачал головой.
– Нет, это смерть, – чуть слышно пробормотал Амвросий. – Возьмите вот это, – прибавил он, доставая из кармана какой-то предмет. – Эта вещица указала мне путь, где вас следует искать, без нее я не нашел бы вас. Она лежала на земле, полузанесенная снегом.
Какой-то маленький предмет выскользнул из дрожащих рук старика и упал на пол. Отец Гундель быстро поднял его и спрятал. Что касается Генриха, то он даже не взглянул на то, о чем говорил Амвросий, так как все его внимание было поглощено умирающим стариком. Он схватил обе его руки и наклонился над ним.
– Нет, нет, Амвросий, вы не умрете, – воскликнул он. – Бог не допустит, чтобы вы поплатились жизнью за мое спасение!
Глаза старика вдруг заблестели. Весь остаток жизни вспыхнул последним пламенем.
– Вы все-таки подали мне руку, господин Кронек, – срывающимся голосом, но торжествующим тоном прошептал он. – Теперь вы не отвернетесь от меня за то, что произошло когда-то в ледниках.
Амвросий тяжело свалился на скамью, в его груди что-то заклокотало, он глубоко вздохнул несколько раз и вытянулся во весь рост.
– Все кончено! – скорбно сказал Эбергард.
Все присутствующие собрались возле умершего старика и мрачно молчали.
– Проклятые ледники все-таки погубили человека! – заметил доктор, стараясь скрыть свое волнение.
– Вероятно, это ваша вещица, господин Кронек? – спросил хозяин нижней гостиницы, подавая Генриху какой-то темный предмет, выскользнувший из рук умершего старика. – Амвросий сказал, что только благодаря этой вещице нашел вас.
Генрих машинально взял маленький темный бумажник, еще влажный от снега. Кожа не пострадала, но замок был испорчен. Как только молодой человек взял его в руки, он открылся сам собою, и в глубине его, на фоне белой бумаги, лежал темно-синий цветок, прозванный «альпийской феей». Эта «фея» и на этот раз спасла Генриха.
Прошла целая неделя после страшной катастрофы; все снова сияло в ослепительном солнечном свете, и обыденная жизнь покатилась своим чередом.
Амвросия похоронили с такой пышностью, какой жители всей округи не видели никогда. За его гробом шла громадная толпа людей; даже Эбергард изменил своим принципам и присоединился к траурной процессии, хотя все последнее время был в самом дурном расположении духа из-за своего ассистента. Жильберт не вернулся к нему, и не было никакой надежды на то, что он когда-нибудь вернется.
На вилле Рефельдов ожидали приезда тайного советника Кронека и Гельмара, написавшего из С., что прибудет после обеда. Доктор Жильберт уже с самого утра находился у своей невесты; Эвелина благосклонно согласилась на его брак с Кетти. Молодой доктор только накануне вернулся из ближайшего университетского города, где ему было обещано солидное место; таким образом, Жильбертом уже был сделан решительный и удачный шаг для самостоятельной жизни,
