На вилле Рефельдов ожидали приезда тайного советника Кронека и Гельмара, написавшего из С., что прибудет после обеда. Доктор Жильберт уже с самого утра находился у своей невесты; Эвелина благосклонно согласилась на его брак с Кетти. Молодой доктор только накануне вернулся из ближайшего университетского города, где ему было обещано солидное место; таким образом, Жильбертом уже был сделан решительный и удачный шаг для самостоятельной жизни,
В комнате Генриха сидел доктор Эбергард, пришедший навестить свою пациентку. Что касается молодого Кронека, то на его лице не было ни малейшего следа пережитой смертельной опасности. Выносливая юность быстро уничтожила последствия чрезмерной усталости, и теперь он был так же цветущ, как и всегда, хотя выражение лица было грустным, вероятно, оттого, что они все время говорили о покойном Амвросии.
– У него было какое-то внутреннее кровоизлияние, – сказал доктор. – Нельзя безнаказанно совершить такую прогулку, да еще с тяжелой ношей на плече. В возрасте Амвросия, даже при его могучем здоровье, такое напряжение сил, безусловно, смертельно. Я вообще не понимаю, как он дошел до сторожки.
– Единственно благодаря своей железной воле; я убежден, что ни один человек в мире, кроме Амвросия, не в состоянии был бы спасти меня, – мрачно заметил Генрих. – Ужасно осознавать, что по моей милости бедный старик пожертвовал своей жизнью.
Последние слова Генриха были полны такой глубокой скорби, что Эбергард поспешил переменить тему разговора.
– Не мучьте себя мрачными мыслями, – проговорил он. – Подумайте лучше о госпоже Рефельд. Она двенадцать часов находилась в ужасной, смертельной тревоге и, тем не менее, молодцом перенесла это тяжелое испытание. Вот вам лучшее доказательство того, насколько она поправилась.
Доктор нашел верное средство привести Генриха в хорошее расположение духа. Его лицо сейчас же просияло, как только заговорили о его невесте.
– Да, Эвелина блистательно оправдала ваше предсказание. Если бы она была еще больна, то такое сильное беспокойство не прошло бы бесследно для ее здоровья. Ах, вот еще о чем я хотел спросить вас, доктор: скажите, это по вашему приказанию Мартин прогнал Винцента Ортлера и Себастьяна, когда они пришли благодарить вас?
– Конечно, по моему приказанию, – ответил Эбергард. – Я покорнейше прошу их оставить меня в покое. Такой человек как Себастьян способен привести ко мне всех своих семерых младенцев, а я ненавижу детей; кроме того, все эти благодарности и трогательные излияния наводят на меня ужас. Пусть все убираются к черту; во всяком случае, я никого из них не пущу на порог своего дома.
– Это на вас похоже, – смеясь, заметил Генрих, – а потому я даже ни разу не поблагодарил вас. Но если я на деле в состоянии буду доказать вам свою признательность, то не остановлюсь ни перед чем.
– Вот как! А если я сейчас же поймаю вас на слове?
– Тем лучше! Говорите же скорее, что я должен сделать?
Доктор пробормотал что-то невнятное. Очевидно, ему было трудно выразить словами свою просьбу. Наконец он воскликнул:
– Приведите ко мне Жильберта. Я не могу жить без этого человека!
– Это, действительно, трудная задача! – ответил Генрих. – После того, что произошло в вашем доме, он не может вернуться. Ведь он защищал свое человеческое достоинство и свою любовь и от этих двух чувств не может отказаться ни в коем случае.
– Все равно, пусть возвращается! Если это уж так необходимо, то я готов даже позволить ему любить эту юную особу!
– Вам даже придется разрешить своему ассистенту жениться, так как он уже отпраздновал свою помолвку!
Доктор оглянулся, ища какой-нибудь предмет, на который он мог бы излить свой безумный гнев. Так как такового не оказалось, то он лишь сжал кулаки в бессильной злобе.
– Что вы говорите? Мой ассистент женится? – крикнул он, грозно нахмурив брови.
– Да, он женится на моей кузине. Как видите, доктор, несмотря на все мое желание, я не могу выполнить вашу просьбу.
– Все равно, верните мне его, каким хотите – женатым или холостым! – возразил Эбергард. – Я знаю, что это дело ваших рук! Жильберт никогда не решился бы пойти против меня, если бы вы его не подучили. Вы виноваты, что мой ассистент ушел; теперь ваша прямая обязанность вернуть его ко мне обратно.
Генрих с трудом удерживался от смеха, видя отчаяние старика, и, наконец, произнес:
– Ну, если вы ничего не имеете против женитьбы Жильберта, то, может быть, это дело удастся уладить. После того оскорбления, которое было нанесено молодому доктору в вашем доме, он, конечно, не может первый пойти вам навстречу. Вы должны взять это на себя.
– Что? Вы заставляете меня просить у него прощения?
– Нет, этого не нужно! Вы просто поздравьте его с помолвкой. В сущности, вы заменили Жильберту отца, воспитали его, и я убежден, что в нем и в его жене вы найдете любящих, преданных вам сына и дочь.
– Мне не нужно ни сыновей, ни дочерей, ни внуков, ни правнуков; я уже говорил вам, что терпеть не могу всю эту гадость! – все больше и больше сердясь, крикнул Эбергард. – А вы еще требуете, чтобы я поздравлял своего ассистента с бесконечной глупостью! Да, Мартина хватит удар, если он узнает, что я способен на это.
– Поступайте, как хотите, но ввиду того, что Жильберт здесь…
– Как здесь? У вас в доме?
– Да, он сидит у своей невесты.
Доктор сделал такую гримасу, точно ему положили в рот что-то горькое, но Генрих решил ковать железо, пока оно было горячо, и, не смущаясь ничем, продолжал свою роль примирителя.
– Теперь самый удобный момент, – невинным голосом сказал он, – даже, может быть, единственный для того, чтобы вернуть Жильберта. Поздравьте его, пожелайте счастья. Пойдемте!
– Оставьте меня, – проворчал Эбергард, но не упирался, когда Генрих взял его под руку и повел за собой.
Всю дорогу старик цедил сквозь зубы разные проклятия, но вот дверь какой-то комнаты открылась, и Генрих втолкнул его туда.
– Милая Кетти, дорогой доктор, один господин желает вас поздравить с помолвкой! – воскликнул он из-за спины Эбергарда.
Жених и невеста испуганно вскочили со своих мест, узнав посетителя. Кетти, ожидавшая какой-нибудь враждебной для нее выходки, приняла воинственный вид. Жильберт давно мучился угрызениями совести, упрекая себя в неблагодарности, а потому чрезвычайно обрадовался, увидев своего патрона. Он радостно бросился ему навстречу, но вдруг остановился, не зная, как отнесется к его женитьбе Эбергард.
– Поздравляю! – проворчал старик.
По всей вероятности, еще никогда это слово не было произнесено таким тоном.
Генрих, смеясь, закрыл дверь и ушел; его дальнейшее вмешательство было теперь лишним.
