— Злишься, что я присвоил себе твое имя? Это глупо.
— Ты меня так и не узнал? Возможно, тебя ввели в заблуждение мои волосы. Когда мы встретились впервые, они были чёрные.
— Кто ты?
Не переставая точить нож о камень, Нейт подняла голову и посмотрела на связанного мужчину так, что тому стало не по себе. На её губах больше не играла улыбка, а глаза напоминали гладкую блестящую поверхность обсидиана.
— Три года назад, — сказала она ровным, лишённым эмоций голосом, — ты и твои люди забрали меня у родителей, привели в свой лагерь и изнасиловали толпой. Тогда я не умела считать, но, думаю, вас было человек десять, не меньше. Натешившись, вы продали меня на невольничьем рынке. Целый год я провела в борделе. Моя мать и новорожденная сестра попали в рабство. Из-за тебя. — Глаза превратились в щели, острые, как лезвие заточенного кинжала. Об этот взгляд можно было порезаться. — Там, в борделе, я поклялась, что не просто выживу, но снова стану свободной и даже разбогатею. Знаешь, что помогло мне не сойти с ума? Эти мечты. Они — и мысли о мести.
Диктис вздрогнул. Сколько таких безымянных девочек было на его памяти? Их судьбы и жизни стоили 2 дебена серебра. То, что от них оставалось после того, как шайка Диктиса теряла к ним интерес, нельзя было продать дороже.
— Как видишь, — сказала Нейт, она больше не смотрела на разбойника, а сосредоточенно точила нож; на рукоятке запеклась бурая корка, — две мои цели достигнуты. Я богата и свободна. Если бы я мечтала лишь об этом, то давно бы покинула страну. У Кархедона много золота, но я не настолько алчна, чтобы рисковать жизнью.
Она жёстко усмехнулась и продолжила после небольшой пауз:
— Мне пришлось заплатить знакомому работорговцу 4 дебена серебра, чтобы тот продал меня номарху. Я сама попросила Кархедона похоронить меня вместе с ним. А когда удостоверилась, что он передал свою волю верховному жрецу Амона, подсыпала ему в вино яд. Я сильно рисковала, хотя и не понимала этого, пока не оказалась запертой в пирамиде. — Нейт улыбнулась, не прерывая своего занятия. Диктис не мог отвести глаз от ножа, скользящего по камню. — Но это того стоило. С каким удовольствием я перерезала горло каждому из ублюдков, которые имели меня в ту ночь.
Диктиса замутило. Он до последней минуты не верил, что любовница может его убить, но подобный исход больше не казался невероятным.
— Что ты собираешься со мной сделать? — судорожно сглотнул он.
— Надеюсь, тебе понравилась сегодняшняя ночь. Запомни ощущения.
Секунда понадобилась Диктису, чтобы осознать услышанное. Глаза расширились в ужасе. Он понял, зачем Нейт туго перебинтовала его бёдра. Зарычав, мужчина задергался в своих путах так испуганно и отчаянно, что девушке пришлось его оседлать. Вырываясь, он вывихнул себе плечо, но не почувствовал боли. Верёвка, стянувшая руки, глубоко погрузилась в плоть. Диктис кричал, сыпал проклятьями, пытался скинуть с себя мучительницу. Тщетно. Ещё один сустав сдвинулся с места, но, охваченный паникой, разбойник этого не заметил. Всё, что он видел, — блестящий в свете жаровни нож.
Глава 36
Открыв глаза, Диктис увидел прямо перед собой чьи-то ноги в сандалиях, стоящие на ослепительно блестящем песке. В горле пересохло. Язык распух и, казалось, заполнил собой весь рот. Губы потрескались и молили о глотке воды. Мужчина не знал, сколько времени провел на открытом солнце, и понимал только, что оно изрядно напекло ему голову. Диктис не сразу вспомнил, что с ним случилось, но невыносимая боль ниже пояса заставила его закричать. Несколько минут он истошно орал в небеса, выпуская ужас, боль и отчаяние от невосполнимой потери. Затем вдруг понял, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Подняв глаза, Диктис увидел возвышавшуюся над ним девушку и лишь тогда осознал, что по шею зарыт в песок.
— Я прижгла твои раны кипящим маслом, — сказала Нейт, присаживаясь перед ним на корточки, — так что у тебя есть хороший шанс выжить.
Она достала из-за пояса бурдюк и поднесла к губам Диктиса. Отбросив гордость, мужчина прижался к горлышку и принялся жадно глотать воду. Словно издеваясь, Нейт подняла бурдюк выше, так что разбойнику приходилось максимально вытягивать шею. Остаток воды девушка вылила ему на голову.
— Ты знал, что некоторые работорговцы зарывают скопцов в песок, чтобы их раны скорее затянулись? — спросила она.
— Убей меня, — прошептал Диктис.
— А другие используют для этих целей навоз, но, к сожалению, в пустыне особенно выбирать не приходится.
— Убей меня! — закричал мужчина.
— О нет. — Нейт ласково провела ладонью по его влажным волосам, которые быстро высыхали на солнце. — Я не хочу твоей смерти. Ведь это благодаря тебе я стала такой: богатой, сильной, смелой.
— Пожалуйста, — заплакал Диктис.
— Ты никогда не замечал, как мы с тобой похожи: оба только и умеем, что ненавидеть. Вот мы достигли цели, отомстили. И что теперь осталось у нас внутри? Теперь, когда ненависть исчезла?
Диктис плакал. Наклонившись, девушка поцеловала его в губы, и словно утешая, погладила по голове.
— Пожалуйста, — повторял бывший главарь бандитов, захлебываясь слезами. Солнце палило нещадно, и капли высыхали на щеках, не успев скатиться даже до подбородка. Нейт вытащила из-за пояса новый бурдюк с водой и поставила в ямку в песке так, чтобы Диктис мог легко дотянуться. Поднялась с колен.
— Не уходи! — закричал грабитель, теряя остатки гордости. — Не бросай меня здесь! Ненавижу! Ненавижу! Будь ты проклята! Я тебе отомщу!
Солнце поднялось ещё выше, превратив пустыню в раскалённый кузнечный горн. Отражая лучи, песок сверкал так, что при взгляде на него на глазах вступали слёзы. Шедший босиком мог легко получить ожог. Нейт взобралась на верблюда. Диктис орал, пока не охрип. Продолжал кричать, даже когда она исчезла за барханами. Обессилев, перевёл взгляд на свою палатку, одиноко стоящую посреди пустыни. Интересно, часто ли здесь ходят торговые караваны? Диктис решил беречь воду.
* * *
Нейт вернулась в своё убежище в скалистой долине — неприметную пещерку под каменным выступом, угрожающе нависавшим над входом. Было глубоко за полночь, но Нейт не стала разводить костёр, боясь привлечь внимание к тайнику, где уже несколько месяцев прятала похищенные из гробницы в Хенет — Несут сокровища. Наспех перекусив, девушка в изнеможении опустилась на львиную шкуру, которую постелила у дальней стены, но уснуть не смогла: в голове крутились одни и те же вопросы.
Душевный подъём от свершившейся мести сменился усталостью. Протянув руку, Нейт нащупала в темноте золотую вазу и зачерпнула пригоршню драгоценных камней. Неожиданно девушке показалось, что она по-прежнему заперта в пирамиде, и её захлестнул острый приступ паники. Захотелось броситься к выходу, чтобы просто удостовериться: она на свободе, смерть от удушья ей не грозит.
С удивлением Нейт поняла, что чувствует себя подавленной, ужасно одинокой среди окружавших её сокровищ, невидимых в темноте. Так бывает, когда ставишь перед собой цель, долго и упорно к чему-то стремишься, а получив желаемое, не знаешь, что делать дальше.
Она всё время думала о Гианте, а ещё со смутной благодарностью вспоминала свою первую и единственную любовь. Сбежав из борделя, Нейт долго скиталась по городам и даже успела поработать на строительстве пирамиды Кархедона. Несколько месяцев она вместе с другими девушками готовила рабам мясо: чтобы поднимать по земляной насыпи тяжелые блоки, требовались немалые силы, поэтому мужчин кормили как на убой. Тогда-то Нейт и встретила своего потерянного возлюбленного. Разбойник крутился поблизости, надеясь подкупить строителей и получить доступ к чертежам. Нейт он узнал не сразу, но к тому времени девушка успела избавиться от иллюзий и не почувствовала себя оскорблённой. Просто подошла и представилась.
Любовь не вспыхнула с новой силой. Несколько раз они переспали по старой памяти, но на этом всё и закончилось. Отношений не получилось, зато грабитель оказал Нейт неоценимую услугу: научил всему, что знал. Он сделал это из тщеславия, желая покрасоваться, и слишком поздно понял, что создал себе соперницу. Ученица превзошла учителя, и этого уязвлённая гордость мужчины выдержать не смогла: бывшие любовники расстались врагами. С тех пор Нейт больше ни к кому не испытывала нежных чувств. До встречи с Гиантом.
