Дафна подумала, что папа назвал бы эту комнату вызывающей. Подумав об отце, она вспомнила о его потерях на бирже.
Теперь, своими глазами увидев, насколько богат маркиз Ротерстоун, она поневоле задалась неприятным вопросом…
— О чем вы думаете? — спросил он, доставая бутылку французского шампанского из ведерка со льдом.
Дафна, так и не избавившись от мысли, что ее любимый папа продал ее маркизу из-за финансовых трудностей, вымученно улыбнулась:
— Здесь так красиво. Роскошно.
— Рад, что вам нравится. — Он улыбнулся в ответ и понес бутылку к буфету. — Мне тоже кажется, что здесь красиво, особенно вечером при свечах.
— Могу себе представить.
Центральная люстра искрилась хрусталиками, как фонтан. Прямо под ней на длинном столе, отполированном до зеркального блеска, располагалась цветочная композиция — множество роз нескольких оттенков, летние лилии и простые белые маргаритки.
Пчела — маленький незваный гость, — должно быть, залетела через открытое окно и теперь жужжала над цветами, стараясь как следует напиться нектара. Дафна, положив руки на спинку стула, наблюдала за насекомым, а Макс налил немного воды из белого кувшина в фарфоровую чашу для мытья рук. Дафна подошла, и они вместе вымыли руки. После поездки в кабриолете это оказалось весьма кстати.
Макс вытер руки маленьким полотенцем и кивнул на бутылку шампанского:
— Я ее открою, а вы, если не трудно, достаньте, пожалуйста, два бокала из того шкафчика.
— Справедливо. — Дафна улыбнулась, кивнула и направилась в другой конец комнаты к изящному шкафчику из красного дерева. Открыв стеклянную дверку, она взяла два бокала из сверкающего хрусталя и залюбовалась выставленными там же тонкими фарфоровыми тарелками с золотыми ободками. Они были расписаны вручную, и каждая имела монограмму «Р».
Послышался хлопок вылетевшей из бутылки пробки, за которым последовало громкое досадливое восклицание — шипучий напиток вспенился и потек из бутылки. Дафна рассмеялась, подбежала к маркизу и подставила бокалы.
— За ваше здоровье! — сказал он мгновением позже, наполнив бокалы. — За вас, мисс Старлинг.
Она чуть покраснела, но тут же с напускным безразличием пожала плечами и очаровательно улыбнулась:
— Если вы настаиваете.
Оба засмеялись, чокнулись и сделали по глотку, не сводя друг с друга глаз.
— М-м-м. — Дафна не могла не оценить великолепного вкуса вина. Глаза маркиза заблестели. Он с улыбкой наблюдал за гостьей.
В этот момент в открытую дверь в дальнем конце комнаты негромко постучали.
— Заходи, Додели! — крикнул Макс.
Дафна увидела, как Додели взял поднос из рук ливрейного лакея и внес его в комнату.
Макс галантно отодвинул для нее ближайший стул и сам расположился рядом. Додели поставил на стол между ними серебряный поднос и с большим достоинством удалился.
Дафна и Макс обменялись улыбками, после чего отдали должное закускам.
Холодный лимонный крем ожидал их в маленьких фарфоровых чашечках с серебряными ложечками. Волшебный аромат издавал фруктовый салат в хрустальной чаше — абрикосы и сливы, малина и черника, — все это щедро присыпанное сахаром.
К немного кисловатому вкусу и однородной текстуре лимонного крема идеально подходили хрустящие тонкие, как вафли, лепешки, которые все называют миндальным печеньем. Утонченная сладость их легкого миндального вкуса в сочетании с нежным шербетом казалась верхом совершенства.
Хотя Додели принес кувшин охлажденного чая, в котором плавали веточки мяты и дольки лимона, молодые люди предпочли выпить еще по бокалу шампанского.
— Я бы хотела кое-что у вас спросить, — нарушила молчание Дафна.
— Спрашивайте.
— На балу у Эджкомбов — не думайте, я не хотела подслушивать, просто вы говорили громко — Альберт сказал, что вы «исчезли» из поместья, будучи еще ребенком. Он, похоже, был этим заинтригован. Честно говоря, я тоже. Что это значило?
— В тринадцатилетнем возрасте меня отослали в школу. Альберт и его братья учились в Итоне, но мой отец не мог мне этого обеспечить. Так что я учился в небольшом малоизвестном учебном заведении в Шотландии.
— Понятно. — Дафна пожалела, что задала этот вопрос. Незачем было напоминать о былых невзгодах его семьи.
Оглянувшись по сторонам она увидела, что маркизу, безусловно, пришлось пройти долгий путь, но по крайней мере он добился успеха.
После того как с едой было покончено, Макс спросил:
— Не хотите ли осмотреть мою галерею?
— Хочу, — ответила Дафна и сразу встала. Время летело быстро, и ей пора было возвращаться домой.
Они поднялись по широкой лестнице с мраморными ступеньками и коваными перилами с цветочным орнаментом. Дафне казалось более чем странным, что она так быстро оказалась в довольно-таки близких отношениях с мужчиной, которого до этого встречала всего лишь три раза. И теперь этот мужчина считает себя ее женихом.
Самым странным было то, что их сближение произошло совершенно естественно. Ей было так же легко говорить с маркизом Ротерстоуном, как с Джонатаном, а эти двое абсолютно разные люди.
Возможно, маркиз действительно знает, что делает, подумала она и искоса взглянула на своего спутника. В конце концов, он старше и намного опытнее, чем она.
На верхней площадке лестницы мраморные полы сменились светлым дубовым паркетом. Хотя лестница продолжалась дальше — предположительно на верхнем этаже располагались спальни, — маркиз повел ее на второй этаж.
Он показал ей голубую гостиную в передней части дома и расположенную за ней музыкальную комнату. Их соединяли раздвижные двери. В музыкальной комнате Дафна увидела изящную арфу и хорошее черное фортепиано.
Дафна с интересом взглянула на хозяина.
— Выиграете?
— Нет, но с большим удовольствием слушаю. Иногда я приглашаю трио музыкантов. Они приходят и играют для меня. А вы музицируете, мисс Старлинг?
Она сразу вспомнила те времена, когда играла на фортепиано для мамы. Но это было так давно.
Поэтому она отрицательно покачала головой.
Так где же картинная галерея, которой вы хвастались?
— На другой стороне коридора. Только после вас. — Он жестом пригласил ее к выходу из музыкальной комнаты.
Дафна пошла в указанном направлении, но когда заглянула в галерею, там оказалось абсолютно темно.
Маркиз прошел мимо нее и скрылся в темноте.
— Мы держим ставни закрытыми, чтобы защитить картины. — Он подошел к ряду больших — от пола до потолка — окон, расположенных вдоль противоположной стены, и открыл ставни.
