— Мои друзья и я не слишком пострадали от обвала рынка, поскольку многие наши владения за границей. Я поговорю с ними, — пояснил он, поворачивая кабриолет. — Мы позаботимся, чтобы у вас появились нужные средства.
— Ваши друзья? — с большим сомнением повторила она. — Из клуба «Инферно»?
— Да. Если не возражаете, я съезжу и посмотрю Найденное вами здание, удостоверюсь, что оно подходит, и узнаю, не требуется ли сделать ремонт до того, как туда въедут дети.
— Это… очень мило с вашей стороны. — Дафна выпрямилась и некоторое время смотрела прямо перед собой, как будто была не в силах поверить в его слова.
Неожиданно она повернулась и нерешительно спросила:
— Может быть, мы могли бы поехать вместе?
У Макса радостно забилось сердце, но он постарался скрыть свои эмоции и спокойно проговорил:
— Как пожелаете. Я прикажу своим людям устроить встречу с агентом.
Он кожей чувствовал ее взгляд, но, сделав над собой титаническое усилие, не оборачивался. Когда же терпеть стало невмоготу, он все же посмотрел на невесту и был встречен самой очаровательной, лучезарной, блаженной улыбкой, которую ему когда-либо доводилось видеть.
Макс на мгновение замер завороженно. Исходящий от нее свет был сродни первым солнечным лучам.
На него еще никто никогда так не смотрел — с необычайной нежностью и надеждой, как на героя.
«Боже, — мысленно взмолился он, — помоги мне ее получить. Она должна сказать “да”».
В этот миг он и помыслить не мог о возвращении к прежней жизни — к тьме, холоду, вечному одиночеству. До сих пор он даже не знал, как силен его голод. Слишком долго он игнорировал его, посвятив себя исполнению долга.
Но быть рядом с этим совершенным ангельским созданием, видеть ее сияющую улыбку, а потом получить отказ, — пережить такое будет невозможно.
Любой ценой. Макс понял, что сделает все от него зависящее, чтобы Дафна Старлинг стала частью его жизни. Его потрясла сила собственной страсти. И то, что изначально задумывалось как брак по расчету, теперь стало единственной мечтой, ради которой ничего не жалко.
Любой ценой эта женщина будет принадлежать ему.
Кабриолет подъехал к конюшне, расположенной за его домом, и остановился.
У экипажа моментально появился грум в темно-красной ливрее.
— Где мы? — удивленно спросила Дафна, разглядывая большое кирпичное здание, в тени которого стояла коляска.
— Я называю это домом, — тихо ответил Макс.
— Это ваш дом? — воскликнула она. На лице девушки отразилась целая гамма чувств, но преобладала настороженность.
Макс кивнул, пристально глядя ей в глаза.
— Не хотите ли войти?
— Лорд Ротерстоун! — возмутилась Дафна. — Уверена, вы знаете, что я не могу этого сделать. Со мной нет компаньонки.
— Не важно, — тихо проговорил он, глядя на нее с мягкой, нежной улыбкой. Она чувствовала, как поддается его воле и искушению сделать то, чего делать не должна. — Мы же помолвлены.
Она разволновалась:
— Это тоже еще не решено.
Его улыбка стала шире, глаза потемнели. Они очаровывали, гипнотизировали ее.
— Неужели вам не любопытно увидеть собственными глазами, что я вам предлагаю?
— Поэтому вы привезли меня сюда? — с вызовом спросила она.
— Зайдите всего на одну минутку, — уговаривал ее Макс, действуя как опытный гипнотизер. Его голос приобрел едва уловимую хрипотцу, что безотказно воздействовало, минуя разум, непосредственно на ее чувства. Почему-то Дафне показалось, что ловкие пальцы расшнуровывают ее корсет. — Я бы хотел показать вам, мисс Старлинг, произведения искусства, которые привез из путешествий, и предложить слегка перекусить.
По телу Дафны пробежала легкая дрожь. Она понимала, что не должна подчиняться, но не могла сопротивляться его бархатному голосу и искушающей улыбке.
— Вы же знаете, что хотите посмотреть, где мы будем жить.
Девушка чувствовала, как тает, улетучивается без следа ее сила воли. Макс не стал ждать ответа, а спрыгнул на землю, обошел коляску и открыл дверцу.
Дафна изо всех сил старалась взять себя в руки и возразить. Но разговор о Пенелопе напомнил ей, почему она приветствовала сегодня маркиза намного радушнее, чем изначально намеревалась.
Мачеха при всяком удобном случае давала понять, что ей давно пора покинуть родительский дом. Вот Дафна и задалась вопросом: почему она старается остаться там, где нежеланна?
Разве не лучше принять предложение этого удивительного человека, стать его женой и обрести собственный дом?
Возможно, пора что-то менять в своей жизни. Она не может навсегда остаться ребенком и жить до старости вместе с отцом. Приходит время, когда девочка становится женщиной и соединяется с мужчиной.
Но лорд Ротерстоун тот ли мужчина, который ей нужен?
Нет смысла отрицать очевидное: ее влечет к нему. Сегодня в ожидании его приезда она трижды меняла платье, всякий раз находя какие-то недостатки. Она никогда еще не старалась так произвести впечатление на поклонника. Получив сутки на размышление, Дафна поняла, что к этому предложению следует отнестись со всей серьезностью. Что она и сделала. А сейчас, пропади все пропадом, она хотела войти и осмотреть его дом. Возможно, их дом. Когда-нибудь.
Но что, если их увидят? Если в обществе узнают о ее безрассудном поступке, обратной дороги не будет. Быть может, это очередная его уловка?
— Вы так напряженно думаете, — усмехнувшись, заметил он, стоя у открытой дверцы. — Дорогая, вы решаете вопрос жизни и смерти?
— Негодяй! — воскликнула Дафна.
Маркиз одарил ее такой сияющей улыбкой, что ее сердце решительно восстало против всех условностей и запретов, накладываемых обществом на юных леди.
— Кажется, я начинаю вам нравиться вопреки здравому смыслу.
— Вы тешите себя иллюзиями, маркиз.
Судя по улыбке, он считал, что знает лучше.
— А вы намерены сидеть здесь и спорить с собой?
— Вы умеете читать мысли?
— Только лица, и знаете ли, что написано на вашем? Смятение. Хотя вас это нисколько не портит. Так каковы доводы? Чего требует обвинение, что утверждает защита? Возможно, мне следует принести парик, чтобы обсудить билль, как в парламенте?
Дафна покачала головой:
— Кажется, я уже говорила, что вы невозможны.
— Речь всего лишь о коротком визите, дорогая. Мы выпьем чего-нибудь и осмотрим мою «итальянскую» галерею — я коллекционирую обнаженную натуру.
— Обнаженную?
— Абсолютно, — с нарочитой медлительностью проговорил маркиз.
Девушка подавила смешок и, немного поколебавшись, все-таки спросила:
