Он поднял подбородок и посмотрел на нее сквозь очки острым взглядом. Его впалые губы медленно растянулись в задушевной улыбке.
— Ах, дитя, вы так же добры, как и красивы. Можно предложить вам чаю? К сожалению, в настоящий момент моя экономка в церкви, но думаю, мы и сами справимся. Господин Люсьен, закройте же дверь!
— Простите, — пробормотал тот с мальчишеской улыбкой и выполнил приказание.
— Я двадцать пять лет пытался научить этого малого закрывать за собой двери, — сказал Элис мистер Уитби, сверкнув синими глазами. — Счет, греческий — все это он усваивал с ходу, но научиться закрывать двери никак не мог.
Совершенно очарованная, Элис усмехнулась и с улыбкой посмотрела на Люсьена. Старый джентльмен обхватил искривленными пальцами ручку палки.
— Положение мистера Уитби было весьма незавидно — он должен был обучать меня и всех моих братьев перед тем, как мы поступали в школу, — сказал Люсьен.
— Это, наверное, было ужасно трудно! — воскликнула девушка.
— Геракл должен был совершить двенадцать подвигов, у меня было пятеро юных Найтов.
Элис рассмеялась.
— Ну что ж, мне невероятно интересно послушать что-то из ваших рассказов, но прошу вас, сядьте. Думаю, что выпить чаю будет очень мило. Вы должны позволить мне его приготовить. Чтобы соблазнить вас, мы прихватили сдобных булочек и бисквит, а ваш ученик принес книги. А знаете, мистер Уитби, почему бы вам не взять подушку? Люсьен, подайте мне вон ту подушку с кушетки. — Он тут же выполнил ее просьбу, а она сунула подушку за спину старика, который снова опустился в кресло. — Не пододвинуть ли вас к огню? Люсьен, пододвиньте-ка кресло.
— О Господи, мне вовсе не хочется причинять столько хлопот! — запротестовал мистер Уитби, явно восхищенный ее заботливостью.
— Какие же это хлопоты? — с ласковым упреком проговорила Элис.
На мгновение Люсьен встретился с ней глазами и ответил ей глубоким, задушевным взглядом, выражавшим признательность. Он передвинул кресло старого учителя ближе к огню, потом пододвинул поближе мягкую оттоманку и, усевшись на нее, вынул книги. Мужчины завели разговор о новых изданиях, а Элис пошла на кухню и обнаружила, что большой котелок с водой поставлен на очень слабый огонь, как и должна была бы сделать, по ее мнению, рачительная экономка, уходя из дома. Рядом она нашла кухонные мехи и раздула огонь, чтобы вода снова закипела. Кейро сочла бы подобные занятия немыслимыми, унижающими ее достоинство, но Элис это не волновало. Она очень любила заботиться о других.
— Вчера ночью ветер был очень сильный, верно? — спросил Люсьен у старика, когда она вернулась в гостиную, чтобы взять заварочный чайник.
— Еще бы, у меня с окна сорвало ставень, — сообщил мистер Уитни.
— Вот как? Где?
— Прямо здесь, с окна гостиной. Утром миссис Малоун прислонила его к стене.
Люсьен встал.
— Пойду повешу его.
Мистер Уитни запротестовал, но Люсьен отмахнулся от его протестов.
Элис одобрительно улыбнулась.
— Чай скоро будет готов.
— Я сию минуту вернусь. — Он улыбнулся ей через плечо, и улыбка эта согрела ее до глубины души, а потом вышел и плотно закрыл за собой дверь. Она почувствовала, что покраснела и что на губах у нее легкая улыбка, только когда заметила, что мистер Уитби внимательно смотрит на нее.
— Все это весьма любопытно, — сказал старик, глядя на нее поверх очков.
— Что такое, сэр? — Пытаясь скрыть смущение, Элис начала раскладывать булочки и бисквит.
— Раньше господин Люсьен никогда не приводил ко мне молодых леди. — Он поднял свои белые кустистые брови и выжидающе посмотрел на нее. — Он уже просил вас?
— Простите, сэр?
— Он уже сделал вам предложение? Брачное предложение, дитя мое?
Потрясенная, Элис уставилась на него. От удивления по всему ее телу побежали мурашки. Задрожав, она опустила глаза, и румянец ее стал еще ярче. Она не посмела объяснить, в результате каких странных обстоятельств она оказалась в обществе Люсьена.
— Мистер Уитби, лорд Люсьен и я не более чем друзья.
Старик фыркнул.
— Значит, вы не замечали, как он смотрит на вас, мисс Монтегю. Вы, разумеется, не позволили смутить себя его лукавым обращением?
Элис посмотрела на него, потом улыбнулась и невольно вздохнула.
— Все, что он делает, смущает меня.
— Не стану спорить, этому малому не всегда легко дается откровенность, но это только потому, что он никогда не был полностью уверен в том, что он желанный гость в этом мире. Люсьен давно уже сравнивает себя с господином Деймиеном, — сказал старик в ответ на ее вопрошающий взгляд. — Он никогда не чувствовал себя равным своему брату-близнецу, в особенности потому, что много болел в детстве, в то время как Деймиен отличался завидным здоровьем.
— Люсьен был болен? — спросила она, пораженная.
— А как же, ему повезло, что он выжил. Разве он вам не рассказывал?
Широко раскрыв глаза, Элис покачала головой.
— Ах ты Боже мой! Он сочтет меня болтливым старым дураком за то, что завел об этом речь, но скажу вам по секрету — у него была астма. В течение многих лет в детстве она не давала ему возможности проводить время с Деймиеном и другими детьми. Большую часть времени он проводил в одиночестве — или, на худой конец, со мной. Он так и не понял, как приноравливаться к людям, по крайней мере без особых усилий. Но я скажу вам одну вещь — в результате он страшно много читал. Он на три года обогнал своих одноклассников к тому времени, когда уехал в Итон. Может быть, у Деймиена были мускулы, но у Люсьена отличная голова, — сказал он с заговорщицкой улыбкой.
— Но ведь сейчас он уже не страдает от астмы?
— Нет-нет. Он вырос из нее, когда ему перевалило за десять лет, слава Богу. — Старый учитель грустно покачал головой. « — Но к тому времени все-таки успели сложиться определенные стереотипы в их взаимоотношениях. Деймиен уже давно взял на себя роль защитника Люсьена — близнецы всегда были очень преданы друг другу, — но, как вы можете себе представить, это нанесло значительный ущерб гордости Люсьена. После выздоровления он во всех своих занятиях, в особенности в спорте, безжалостно выжимал себя до предела. Ему мало быть равным с другими, право же, мало, для удовлетворения своей гордости он должен превзойти их.
— Чтобы доказать самому себе? — прошептала Элис.
— Вот именно. Так что видите, моя дорогая, вам нужно быть с ним очень осторожной и очень терпеливой, но обещаю вам, он этого достоин. Люсьен редко к кому привязывается, нелегко дарит свою любовь, но когда это происходит, он бывает непоколебим. Мне дороги все мои молодые господа, но признаюсь — Люсьен всегда был моим любимцем. Видит небо, — старик вздохнул, — ему необходимо было быть чьим-то любимцем.
