— Похоже, ты взял на себя роль ее защитника, Жюль? — улыбнулась Хлоя.
— Разве?
Хлоя покачала головой:
— Можно тебя кое о чем спросить?
Он удивленно вскинул бровь, и на мгновение Хлоя увидела молодого человека таким, каким он будет лет через десять.
— Ты питаешь к ней слабость, Жан-Жюль?
Он недоуменно пожал плечами:
— Просто в одну из ночей в тюрьме она была очень добра ко мне. — Теперь настала очередь Хлои удивляться. — Нет, это не то, что вы подумали.
— Что же произошло?
— Я был очень болен — подхватил там лихорадку. Однажды ночью… это была самая тяжелая ночь… — Он умолк в нерешительности, не зная, стоит ли продолжать рассказ, и его скулы покрылись румянцем.
— И что? — спросила Хлоя.
Он набрал полную грудь воздуха.
— Баронесса держала мою голову на коленях, положив ладонь мне на лоб, и говорила, что я слишком отважен, чтобы вот так умереть в этой омерзительной вонючей тюрьме.
Взгляд его золотистых глаз был устремлен на перелетающую с ветки на ветку птицу.
— В эту ночь лихорадка отступила. Я помню недолгое ощущение глубокой радости от того, что мне суждено поправиться. Затем пришли солдаты, чтобы увести на гильотину следующую группу осужденных, и все вернулось на круги своя. Но в ту ночь она была добра ко мне.
Хлоя смотрела, как Жюль борется со своими чувствами. Впечатлительный молодой человек, а какое доброе сердце!
Однажды ночью эта заключенная в тюрьму женщина нашла в себе душевные силы проявить доброту к юноше, находящемуся на пороге смерти. Она окружила его материнской нежностью.
Именно такие малые добрые поступки и запоминаются больше всего, поняла Хлоя. Жан-Жюль всегда будет прощать баронессе Дюфон ее скверный характер, потому что однажды она проявила свои лучшие качества, обнаружив природную доброту.
— Спасибо, что поделился со мной. Я всегда буду помнить об этом случае.
Жан-Жюль коротко кивнул, несколько смущенный собственной откровенностью. Он торопливо извинился и направился на поиски братьев.
В тот вечер за обедом Хлоя заметила, что модель корабля по-прежнему весело поблескивает в прическе баронессы. Джон с недовольным видом сидел во главе стола.
Она не была особенно удивлена результатом. Бедный Джон. Он слишком добр. Половина гостей щеголяла в его вещах.
Адриан Синдреак, сидевший рядом с ней, улучил момент, чтобы придвинуться ближе, и принялся расспрашивать, водится ли рыба в ручье, который он обнараружил в северной части поместья.
В зале стоял такой шум, что, отвечая, Хлоя вынуждена была наклониться к нему и кричать в самое ухо.
Ответив Адриану, она подняла взгляд и вздрогнула, заметив устремленные на нее с противоположного края стола прищуренные изумрудные глаза, в которых светилась угроза. Джону явно не нравились ее близкие отношения с Синдреаками. Очень хорошо.
Чтобы еще больше досадить Джону, она лучезарно улыбнулась ему через стол и помахала рукой. Муж наблюдал за ней с каменным лицом.
Хлоя тут же повернулась к соседу слева и вступила с ним в разговор.
К несчастью, это был еще один Синдреак.
Жан-Поль, занимавший место по левую руку от нее, принялся рассказывать ей забавный анекдот про булочника и цыганку. Когда Жан-Поль закончил и тут же получил тычок от Адриана, ей ничего не оставалось делать, как громко рассмеяться, видя, как он раздражен выходкой младшего брата. Синдреаки были такие очаровательные…
Внезапно по спине Хлои пробежали мурашки. Она взглянула в сторону Джона.
Щека ее мужа слегка подергивалась.
Прекрасно! Хлоя неторопливо отпила глоток вина из бокала, чрезвычайно обрадованная изменениями, которые происходили с этим повесой. Его напряженное лицо свидетельствовало о том, что муж ревнует ее. А ревность часто служит основой других чувств.
Она решила немного поощрить Синдреаков, показав, что они ужасно развеселили ее. Джон, вероятно, испытывает по отношению к ней что-то вроде нежности.
На другом конце стола Джон размышлял, стоит ли прямо сейчас встать и «нежно» свернуть ее хрупкую шею.
Какую цель преследует Хлоя, поощряя этих необузданных мальчишек? Неужели она не понимает, что делает? Они вились вокруг нее, как пчелы над цветком, преследуя ее день и ночь. Все семеро. Он должен постоянно наблюдать за ней, чтобы быть уверенным, что один из них не взвалил ее на плечо и не утащил прочь.
Джон собирался еще раз поговорить со своей маленькой женушкой. Очевидно, Хлоя не понимает, насколько серьезно он относится к их соглашению.
Подняв бокал с вином, Джон сделал большой глоток. Прищурившись, он наблюдал за ней сквозь стекло. Внутри у него все кипело.
Хлое через всю комнату передавалось его состояние.
Она закашлялась, поперхнувшись вином, и схватилась за горло. Может, она немного переборщила? Джон выглядел каким-то… разъяренным.
Хлоя подумала, что, наверное, бесстыдно флиртовала с Синдреаками.
Что же ей теперь делать? Нужно быстро успокоить его, ведь этой ночью они собирались дежурить, поджидая Черную Розу.
Не очень-то приятная будет компания, если гнев его к тому времени не пройдет.
Хлое пришла в голову одна идея.
Встав, она извинилась и быстро пошла к тому концу стола, где сидел Джон. Когда она приблизилась к нему, он еще раз медленно отхлебнул из бокала, стараясь скрыть, что следит за каждым ее движением.
«Очень хорошо, Джон. Как будто я не знаю, что ты ни на секунду на спускаешь с меня глаз!»
Положив руку ему на плечо, Хлоя наклонилась к самому его уху и прошептала:
— Мне очень жаль, что ты лишился твоей любимой модели парусника, Джон. Может, мне удастся раздобыть другую такую же?
От ее слов раздражение Джона только усилилось.
«Как будто потеря маленького кораблика — единственная причина моего плохого настроения!»
Ее уловка не смогла ввести его в заблуждение. Поставив бокал, Джон повернул голову и через плечо взглянул на жену.
— Вы очень добры, леди Секстон, — спокойно ответил он.
Хлоя пришла к заключению, что сейчас высшей доблестью было бы бегство. Она повернулась, собираясь вернуться на место. Ее не покидала надежда, что он со временем успокоится. Вдруг сильные пальцы сжали ее запястье.
Он притянул ее, чуть не опрокинув прямо к себе на колени.
— Джон! На нас все смотрят! — Хлоя уперлась рукой в его плечо.
— Думаешь, меня это волнует? — Он смотрел на нее из-под полуприкрытых век.
— Джон, прекрати! Это неприлично. Неужели ты думаешь…
Другой рукой он обхватил ее затылок, притянул к себе и крепко поцеловал ее в губы.
В этом поцелуе не было любви.
Это был поцелуй собственника. И предназначался он для того, чтобы произвести должное впечатление на Синдреаков.
