За контрадансом последовала кадриль, за ней мазурка, за ней аллеманда, за ней менуэт… Танцы становились все медленнее, па каждого следующего позволяло партнеру все ближе подходить к своей даме. Дамы же, то ли в самом деле уставшие, то ли подчиняющиеся неписаным правилам игры, все свободнее вели себя с кавалерами, уже не кокетничая тайком, а флиртуя в открытую – настолько, насколько это было вообще допустимо на балу. Улыбки становились шире, объятия ближе, взгляды теплее.
Из распахнутых в сад стеклянных дверей в зал вливался упоительный весенний вечер – мягкий и сиреневый. В дыхании едва слышного ветерка огни свечей танцевали, повторяя движения пар. Елизавете показалось, что она в несколько шагов переместилась в сказку, что послушно фигурам танца шагает по облакам, с каждым следующим шажком все более удаляясь от прозы дней. Голова цесаревны кружилась.
И ей сейчас совершенно неважно было, отчего это происходит. Виной ли тому была духота в бальном зале или нежные объятия кавалера, непривычно теплый вечер или затянутое по последней моде платье… Главное, что она чувствовала себя настоящей принцессой, наверное, даже из сказки, вернее, принцессой, вернувшейся в сказку. И рядом, что замечательно, был самый настоящий прекрасный принц – чуткий и сильный.
Церемониймейстер гулко опустил посох в пол – первая половина бала истекла, танцующие приглашались к накрытым в саду столам освежиться напитками и мороженым. Но принц решительно потянул девушку в тайную темноту дальней аллеи. Елизавета, даже не оглянувшись на графиню, последовала за наследником прусского престола.
О, сейчас она менее всего думала, кто рядом с ней – наследник трона или сын крестьянина. Ей было хорошо, волшебно… Сердце колотилось как сумасшедшее, щеки горели, пальцы дрожали…
Принц уверенно вел девушку по зеленому лабиринту аллей. Вот стихли звуки, вот померк свет из бальной залы. Уж здесь-то они были совсем одни. И эта уединенность окрылила Фридриха, одарила его невиданной решительностью.
О, первый поцелуй! Нежный и нерешительный, опаляющий и возносящий к самым вершинам мечтаний! Такому поцелую можно посвятить не один десяток романов. Быть может, когда-нибудь именно с него начнется великая ода любви. Но сейчас, в дальней аллее, вершилось настоящее чудо: двое, навсегда разлученные расстояниями, временем рождения, традициями, прозой династических установлений, вдруг обретали друг друга.
Мы не будем подслушивать, что говорили друг другу в тот вечер Елизавета и Фридрих, не будем подсматривать, пытаясь понять, как далеко мог зайти принц и насколько был он смел. Напротив, мы предоставим влюбленных друг другу – ибо в этом обществе они сейчас нуждаются более всего.
Как и когда попала в свою комнату Елизавета, она не помнила. На губах жил вкус бесчисленных поцелуев Фридриха, за еще минуту в его объятиях она готова была отдать половину жизни, от его признаний сладко замирало сердце.
Не успела цесаревна снять платье и накинуть просторный шлафрок, как в дверях комнаты показалась Анна, уже тоже одетая по-домашнему.
– Как вам показался принц Фридрих? – спросила графиня, заранее зная ответ.
– Ах, душенька, он замечательный. Ежели б все мужчины были таковы, сколь прекрасным был бы удел женщины!
– Ого, да вы совершенно очарованы им! Влюбились, душа моя, признайтесь?
– В него невозможно не влюбиться, Анна, душенька! Он столь умен, столь много читал, столь хорош в танце и стихах…
– А объятия его крепки ли? Есть ли в нем сила мужчины? Чувствовали ли вы ее?
Елизавета покраснела. О да, она чувствовала его силу, чувствовала, какое желание сжигало его.
– О-о-о, душенька, – с улыбкой и почти без зависти протянула Анна. – Да ведь вы в него влюбились по уши! А он? Как он? Очарован ли вами?
– Ах, графиня, – румянец на щеках Елизаветы стал гуще. – Если верить его словам, он просто голову теряет.
– Ну, такую голову и потерять не жалко… Однако я так рада за вас, милая, так рада.
– Благодарю вас, душенька.
Девушки обнялись.
– Спите сладко, милочка. А завтра подарите весь день вашему герою!
– Но что скажет матушка? И каково будет мнение вашего батюшки о моем поведении?
– Ни о чем не тревожьтесь, прошу! Утро вечера мудренее, полагаю, найдется вполне разумное объяснение тому, что наследники разных стран не следуют протоколу буквально – ибо ежели дружат наследники, как не подружиться странам? Спите же, милая. Пусть вам приснится ваш принц!
За Анной закрылась дверь. Елизавета перекрестила девушку вслед.
– И вы спите, милая графиня! Пусть злые мысли не тревожат вашей светлой души.
Глава 17. Коварство раскрытых тайн
Графиня Анна оказалась права – ни Август, мудрый курфюрст Сансонский, ни царица Екатерина не возражали против частых встреч Елизаветы и Фридриха. Цесаревна была уверена, что графиня приложила немало стараний, чтобы объяснить пренебрежение протоколом.
Елизавета была на седьмом небе. Быть может, впервые в жизни ей никто не тыкал в лицо оскорбительными «привенчанная дочь» и «незаконнорожденная», никто не оценивал ее внешность или достоинства с точки зрения пристойного морганатического брака или протокольного династического. Просто за живой и веселой семнадцатилетней девушкой красиво ухаживал юноша – по виду сверстник, хотя и двумя годами моложе.
Цесаревна была увлечена не столько внешностью принца, сколько его обширными знаниями – не только в военном или фортификационном деле, но и в делах светских. Фридриху ничего не стоило пуститься в размышления о преимуществах и недостатках театра древнего перед театром современным, об удивительном разнообразии музыкальных инструментов века нынешнего, особенно заметном перед скудностью музыкальных инструментов веков прошедших… Говоря по чести, Елизавете были интересны и рассказы принца об армии и том самом фортификационном деле, одно название которого так пугало веселую графиню Анну.
Как-то вечером та спросила цесаревну:
– Милочка, но отчего вас столь увлекают все эти непонятные предметы? Отчего вы слушаете рассказы принца, не перебивая, не просите его беседовать с вами о предметах более простых? Для нас, девиц, более интересных…
– Душенька, но мне интересны его рассказы! В них чувствуются не только знания, но и вдумчивые размышления. Мне кажется иногда, что принц сам прошел все, о чем рассказывает, сам… как обычный солдат. И его рассказы внушают мне мысли о том, что он способен защитить всех, кому повезет прожить рядом с ним жизнь.
Графиня пожала плечами.
– Ну, не знаю… Думается, я бы заснула после первой же минуты такого рассказа…
Цесаревна покровительственно усмехнулась.
