— Правда? — переспросила Клер с легкой улыбкой.
— О, определенно! Моему братцу пора уже влюбиться. И к тому же в такую чудесную женщину.
Клер невольно нахмурила брови.
«Влюбиться? Он меня не любит!»
Если бы Мэллори слышала, как Эдвард этим утром устраивал ей в парке выговор, она не стала бы приписывать ему столь нежных чувств. Однако Мэллори — романтичная особа и видит любовь в каждом взгляде и каждом вздохе.
— Ну, да… — проговорила Клер, поспешно отведя взгляд, — посмотрим, какие свидетельства приязни он выкажет сегодня на пикнике. Интересно, он будет рычать или гневно сверкать глазами?
Мэллори рассмеялась.
— Не желаете ли еще чего-нибудь? — осведомился Эдвард, когда они оказались в тот день на пикнике.
Клер, удобно устроившаяся рядом с ним на одеяле в белую и синюю клетку, бросила на него взгляд из-под полей соломенной шляпки, лимонно-желтые ленты которой красиво падали ей на грудь.
Они с Мэллори выбрали именно этот головной убор, потому что его светлый цвет и воздушный фасон показались им особенно подходящими к данному случаю.
— Нет, спасибо. Мне более чем достаточно, — ответила она, отставляя в сторону тарелку. — Вам не следовало уговаривать меня пробовать клубничную корзиночку. Она оказалась слишком вкусной.
— Первые ягоды сезона упускать не следует, как и свежую сметану. Я могу спросить у лакея, не остались ли они.
— Не смейте! Я и так боюсь, что в любой момент меня одолеет дремота.
В его глазах вспыхнул темный огонь.
— Все отдыхают. Я уверен, что никто не обидится, если вы ненадолго закроете глаза. — С этими словами он привалился спиной к стволу дерева, под которым они сидели. — Ну вот, не стесняйтесь, используйте меня в качестве подушки!
Он с улыбкой похлопал себя по бедру.
Она изумленно воззрилась на него: сначала посмотрела ему в глаза, а потом украдкой перевела взгляд на его мускулистую ногу, не в силах даже вообразить, каково будет положить голову ему на колени. Ее кожа начала пылать, что никак не было связано ни с теплым майским днем, ни с обилием солнечного света.
«А он еще смеет обвинять меня в том, что я нарушаю приличия!»
Однако он был прав в одном: собравшиеся на пикник затихли, разбившись на несколько лениво переговаривающихся групп тихих парочек. Кое-кто из дам и джентльменов более солидного возраста уже улеглись и заснули.
Что до настроения Эдварда, то оно оставалось каким-то непонятным. Она ожидала, что он будет вежлив, но сух. Однако когда он встретил их с Мэллори внизу, то приветствовал их теплой улыбкой. А потом, когда они ехали в карете по городу, он весело смеялся историям Лео и Лоренса.
А еще Клер ожидала, что Эдвард будет пристально за ней присматривать, не оставляя ее одну, словно тюремщик. Однако хотя он был очень внимателен, у нее не было впечатления, будто ее опекают или держат под пристальным наблюдением.
Неужели он пытается обхаживать ее, чтобы добиться победы в их противостоянии?
Чуть выгнув бровь, он еще раз приглашающе похлопал себя по ноге, побуждая ее поддаться искушению.
Справившись со сладкой дрожью, она покачала головой:
— Думаю, мне лучше было бы пройтись, а не поддаваться сну. Однако если вы предпочтете посидеть здесь, я могу спросить у Мэллори, не хочет ли она ко мне присоединиться.
Улыбнувшись Клер, Мэллори приветственно помахала ей рукой.
Клер помахала ей в ответ.
— Я пойду с вами, — сказал Эдвард. — Мне тоже полезно будет пройтись.
Встав, он протянул ей руку и помог подняться. Опираясь на его руку, она пошла с ним по траве.
— Вы полны решимости уберечь меня от проблем, ваша светлость?
Он встретился с ней взглядом и с улыбкой ответил:
— Неизменно. Но давайте сейчас не будем об этом. День такой чудесный — он слишком хорош, чтобы ссориться. Я даже не стану упрекать вас за то, как вы ко мне обратились.
— О! Какая терпимость!
Он весело рассмеялся:
— Да вы совершенно неисправимы!
— Когда меня это устраивает.
— Ну, хотите верьте, хотите нет, но меня это тоже устраивает. — Он прижал ее руку к себе. — Конечно, пока вы не демонстрируете эту черту всем вокруг.
— А мне казалось, что вы не собирались… как вы выразились?.. говорить «об этом».
Его яркие глаза весело блеснули.
— Совершенно верно, именно так я и сказал. И какие темы мы могли бы обсудить, по-вашему?
— Ну, есть обычный набор, конечно. — начала она, — Погода — хотя, кажется, вы уже высказали свое мнение по этому поводу, и я должна согласиться: она сегодня действительно чудесная. Мы могли бы поговорить о пикнике.
Он со смехом вскинул руку:
— Прекратите!
— О, так вы предпочтете говорить о более возвышенных предметах? — проговорила она с наигранной серьезностью. — О живописи, музыке или литературе? Как насчет истории или политики? Хотя, конечно, женщине положено изображать благопристойное невежество в подобных вопросах.
— Вам не надо изображать невежество ни по каким вопросам передо мной. Когда мы вместе, вы должны всегда говорить все, что пожелаете.
— Даже если наши мнения расходятся и мои слова вас злят?
На его губах заиграла легкая улыбка.
— Да, даже в этом случае. И я пока не заметил, чтобы вас пугала перспектива меня разозлить. Вы делаете это с удивительной частотой.
— Правда? Вы редко выглядите недовольным.
— Поверьте, это так. Просто меня с раннего детства учили не демонстрировать окружающим мои чувства.
Его слова напомнили Клер о том, как Мэллори говорила, будто она выводит его из привычного равновесия. «Неужели в нем есть такие скрытые глубины, которых он не открывает даже своим близким, своим родным?» — подумала она.
— Ну а вы всегда можете свободно выражать при мне гнев, — сказала она беззаботным тоном.
Они уже подошли к розарию леди Гарольд, и он резко остановился.
— Это очень мило с вашей стороны. А как насчет других?
Она склонила голову набок:
— Других — чего?
— Чувств, — пояснил он звучным рокотом. — Вы позволяете мне проявлять и их тоже?
Ей внезапно стало трудно дышать.
— Конечно. Друг с другом мы всегда должны быть самими собой.
В его глазах появилось какое-то странное выражение.
— Да. Мне тоже кажется, что должны.
Он наклонился к ней.
Ей показалось, что он собрался ее поцеловать, и ее сердце отчаянно заколотилось в сладком предчувствии, а веки невольно начали опускаться. Он придвинулся чуть ближе, пристально глядя на ее губы, однако вдруг замер и выпрямился, словно вспомнив, что они не одни.
