— Ну и что?
— Войдя к вашей матушке, я решила проверить содержимое бутылочек с лекарствами, стоящих у ее на туалетном столике. Среди прочих, вполне невинных отваров и настоек я нашла… как и подозревала… флакон с лауданумом, опийной настойкой. Средство это мне знакомо, так как последние годы его принимал мой отец — от бессонницы, — пояснила она.
— Уж не хотите ли вы сказать, что все это время мою мать пичкают снотворным? — медленно спросил Гейбриел. Он не понял, зачем матери принимать лауданум — ведь она страдает не от бессонницы, а, наоборот, от излишней сонливости! Или жизнь стала ей так немила, что она предпочитает длительный сон пребыванию под одной крышей с братцем и его женой?
— Боюсь, на дальнейшие объяснения у нас нет времени.
Диана поспешно подошла к туалетному столику и взяла свечу.
— Я собиралась вернуться к вашей матушке сразу после ужина. — Она вспыхнула, очевидно вспомнив, почему не осуществила свое намерение. — Мэй… моя горничная… сообщила, что несколько минут назад миссис Прескотт попыталась войти в апартаменты вашей матушки.
— Ну и что? — не понял Гейбриел.
— Войти ей не удалось, потому что Мэй заперлась изнутри. Миссис Прескотт постучала, но Мэй не открыла, как я ей и велела. Тогда миссис Прескотт пошла к экономке за запасным ключом. — Диана поморщилась. — Воспользовавшись ее уходом, Мэй тут же прибежала ко мне и сообщила, что происходит.
— Для гостьи, впервые попавшей в этот дом, вы, похоже, много на себя берете, — заметил Гейбриел.
Он по-прежнему ничего не понимал, однако был рад, что Диана как будто точно знала, что она делает и почему.
— Жаль, что мне не удалось вначале все обсудить с вами…
— В самом деле, — не без сарказма ответил Гейбриел.
— Но, поскольку за ужином мы все время находились в обществе миссис Прескотт, у меня не было возможности посвятить вас в суть происходящего, — продолжала Диана. — Повторяю, сейчас нельзя терять ни минуты! — решительно добавила она, видя, что Гейбриел собирается требовать нее дальнейших разъяснений. — Мэй служит у меня много лет, и на нее можно положиться, но было бы несправедливо заставлять ее дважды за один вечер сталкиваться с неудовольствием миссис Прескотт!
Она развернулась, очевидно собираясь выйти. Гейбриел подскочил к ней и схватил за плечо:
— Не спешите! Сначала хотя бы скажите, зачем вы приказали не пускать миссис Прескотт в комнаты моей матери?
— Неужели не понимаете?
Он плотно сжал губы.
— И все-таки объясните!
Она бросила на него гневный взор:
— Разумеется, затем, чтобы ваша матушка получила возможность проснуться и поговорить с сыном, которого она не видела восемь лет!
Ее ответ так ошеломил Гейбриела, что он невольно выпустил ее руку. Диана тут же воспользовалась этим обстоятельством и опрометью выбежала из спальни.
К тому времени, как сбитый с толку Гейбриел кое-как собрался с мыслями и поспешил за Дианой, она уже скрылась в коридоре, ведущем в покои его матери. Диана унесла свечу, и Гейбриела окутал мрак — не только физический, но и эмоциональный. Их близость настолько поглотила его, что даже сейчас ему трудно было понять из ее скудных разъяснений, что же она намерена делать! Гейбриел всегда гордился остротой своего умственного и психического восприятия, однако сейчас вынужден был признать, что гордиться ему совершенно нечем!
Он догнал Диану у входа в комнаты матери. Зажженную свечу Диана поставила на столик, сама же стояла у двери, решительно скрестив руки на груди. Дженнифер наскакивала на Диану, пытаясь сдвинуть ее с места. Видя, что Диана непоколебима, Дженнифер схватила ее за волосы и завизжала:
— Как вы смеете? Вы не имеете абсолютно никакого права не пускать меня к моей золовке!
— Диана, может, и не имеет, зато я имею полное право, — объявил Гейбриел, приближаясь к ним и забывая о незастегнутой рубашке.
Диана с благодарностью обернулась к нему, ей показалось, что ее жених снова сделался похож на архангела Гавриила, в честь которого его назвали. Правда, на сей раз холодная ярость, сверкающая в его глазах, была направлена не на Диану, а на Дженнифер Прескотт.
— Немедленно отпустите Диану. — Он угрожающе навис над женой дяди, не сводя с нее испепеляющего взгляда. — Мадам, не вынуждайте меня повторять приказ! — В его голосе послышались такие грозные нотки, что по спине Дианы пробежал холодок.
Дженнифер, видимо, тоже поняла, что спорить не стоит; правда, она смерила Гейбриела вызывающим взглядом и подбоченилась!
— Чем делать мне выговоры, приструните лучше свою невесту — она слишком много на себя берет!
Гейбриел поднял темные брови:
— Диана способна сама решать, что ей делать и что не делать.
Услышав его голос, Диана нашла в себе смелость объяснить ему:
— Я только что сообщила миссис Прескотт, что сегодня ночью мы вдвоем посидим с вашей матушкой и покараулим ее сон.
Несколько долгих секунд он не сводил с нее пытливых глаз. Перед тем как он повернулся к Дженнифер, лицо его снова превратилось в непроницаемую маску.
— Кажется, вам нечего возразить?
Красивое лицо Дженнифер перекосилось от ярости.
— Последние четыре месяца я забочусь о Фелисити…
— И успели натворить много бед…
— Сегодня можете отдохнуть от забот и поспать, — ласково перебила его Диана, предупреждая вспышку гнева, которая, впрочем, была совершено оправданной. — Уверяю вас, — решительно продолжала она, — мы с Гейбриелом будем очень рады провести всю ночь с миссис Фолкнер.
— А если я против? — Карие глаза Дженнифер горели гневом.
— Мадам, этот вопрос не обсуждается. — Гейбриел посмотрел на нее свысока. — И учтите, я не потерплю, чтобы вы в таком тоне обращались к леди Диане.
— Но…
— Если вам больше нечего сказать по существу, буду вам очень признателен, если вы немедленно уйдете отсюда, — с нескрываемым отвращением произнес он.
Диана подумала, что она бы умерла от унижения, если бы Гейбриел посмотрел так на нее, и Дженнифер Прескотт, видимо, это поняла — она утратила свою всегдашнюю самоуверенность.
— Не сомневайтесь, я расскажу Чарльзу о вашем самоуправстве, когда он вернется!
Гейбриел презрительно скривил губы.
— Жду не дождусь! — только и ответил он.
Карие глаза полыхнули яростью.
— Вы не имеете права…
— По крайней мере, я по-прежнему имею право оставаться сыном своей матери, — резко ответил он. — Вы же не больше чем гостья в ее доме и потому не смеете решать, кто может ее навещать, а кто нет. — Он смерил Дженнифер презрительным взглядом. — А теперь будьте любезны, уходите! Мы с Дианой проведем ночь с моей матерью.
