Кайла ответила, что думает точно так же. Всегда лучше быть вежливым. Это вполне удовлетворило Джозефа, и он принялся рассказывать ей про особенно интересные места, мимо которых они проходили. Вон там, под той скалой, он однажды нашел во-о-от такого огромного жука, а вот там, в том дупле, он видел совят, правда, все они уже давно выросли; а вон там, за теми деревьями, есть лужок, на котором живет семейство кроликов; вон там…
Группа детей под предводительством Харрика, что шла впереди, резко повернула вправо, пробираясь между кустарниками и невысоким холмом. Марла, как всегда, крепко держала Элисию за руку.
Пикник решили устроить на кроликовом лужке, поросшем густой мягкой травой. То, что до сих пор видела Кайла здесь на Лорее, постепенно сложилось в некий типичный образ острова: защищенная долина среди высоких, продуваемых всеми ветрами холмов, острые скалы на берегу, не очень далеком, пологие склоны, уходящие в темноту густого леса. Шум океана казался здесь легким шепотом, но все же он постоянно присутствовал, где бы они ни находились, и это каким-то образом успокаивало и одновременно придавало ощущение свежести.
Они поели хлеба с сыром почти в тишине, даже дети успокоились и просто лежали и смотрели в небо, некоторые обследовали россыпь камней на краю луга.
Кайлу потянуло в сон. Вся расслабляющая обстановка, теплое солнце и полный желудок привели к тому, что ей ничего не хотелось, кроме как растянуться на мягкой, пахнущей свежестью и цветами травке и закрыть глаза. Эта мысль показалась ей такой естественной, что она улыбнулась, представив на своем месте какую-нибудь даму из окружения короля – ведь благородная леди даже и подумать не смела о том, чтобы вот так запросто сидеть на траве в своем роскошном дорогом платье. Да и какая леди отправится на пикник под открытым небом без шатра и сопровождающей охраны. Но истинная леди прежде всего ни за что и не отправилась бы в такой подозрительной компании знакомиться с оленем. Настоящая графиня – хотя бы та женщина, которую она видела сегодня утром в зеркале, – просто осталась бы дома, занялась бы вышиванием, игрой на лютне и вообще была бы изысканной, утонченной, послушной и кроткой – именно такой, какой сама Кайла никогда не была да и не стремилась быть.
Она думала о том совсем недалеком времени, когда сразу засыпала там, где находила хотя бы мало-мальски пригодное место, чтобы прилечь: на опушке леса, под кустарником, под скалой. Звезды были ее друзьями, земля – кроватью, а ночные крики лесных жителей – колыбельной. Или же наоборот – заставляли ее проснуться, в зависимости от того, как близко подбирались к ней.
Все это было так странно. Вот уж никогда она не думала, что будет скучать по этим минутам своей жизни. Ведь они были наполнены страхом и болью. И все же… все же ей отчего-то их не хватало.
Сколько графинь во всем королевстве могут похвастать тем, что у них есть то, что было у нее тогда. Свобода! Недолго, нет, видит бог, но достаточно, чтобы ощутить ее вкус, настоящий вкус свободы – терпкий, горько-сладкий. Никто не говорил ей, куда идти, что делать, что надевать, что говорить. Ни Коннер, ни Элейн, ни Алистер.
Если бы все в ее жизни было так, как намечалось год назад, она, скорее всего, сейчас также оказалась бы на этом лугу. Возможно, не сейчас. Возможно, свадьба с Роландом состоялась бы несколькими месяцами раньше и была бы в королевском соборе в присутствии Генри. Но так или иначе, она все равно стала бы графиней Лорей, хотя и более подобающим образом. На свадьбе присутствовали бы ее родители, мама бы улыбалась сквозь слезы, отец сиял от радости. Все могло бы быть так славно!
Кайла покачала головой и прикрыла глаза рукой от солнца, стараясь отогнать от себя эти так живо нарисованные ее воображением образы, пока ей не стало слишком больно. Ничего этого не случилось в действительности. А то, что случилось, было жестоким, несправедливым и постыдным. И Кайла никак не могла понять, почему все произошло именно так, как произошло, – грубо и безжалостно.
Но как бы там ни было, несмотря на все безумие последних месяцев, она все-таки оказалась здесь, на острове, принадлежащем графу Лорей, и, как ни странно, – замужем за человеком, который был ей предназначен. За человеком, ответственным за смерть почти всех любимых и близких ей людей.
Кайла обнаружила возле себя муравьиную дорожку. Муравьишки с блестящей спинкой бодро шагали сквозь свои джунгли с крошками хлеба в качестве добычи. Это как раз было то, что всегда занимало их с Алистером, – обычные вещи, которые для них двоих становились очень важными, необычными, – прикосновение к чарующему миру крохотных существ.
Может быть, когда-нибудь у нее самой будут дочь и сын, с которыми она сможет разделить очарование этого мира здесь, на кроличьем лугу. Может быть. Сейчас она даже не смела думать об этом. Но когда-нибудь придет день, когда в ней возникнет новая жизнь, и она положит начало новой семье. Она и ее муж.
Роланд наблюдал, как маленькая экспедиция наконец-то покончила с едой и направилась в лес. Он затаился неподалеку, спрятавшись за толстым стволом сосны, с удивившем его самого волнением наблюдая за леди Кайлой. Его жена шла своей грациозной походкой рядом с мальчиком, наклонив к нему голову, послушно переводя взгляд в ту сторону, куда он показывал, всем своим видом выражая заинтересованность и внимание к словам своего маленького поклонника.
Встреча на Талдоне с управляющим заняла меньше времени, чем он рассчитывал, но больше, чем надеялся. Урожай в этом году собрали хороший, рыбная ловля шла удачно, ни одной крыши не сорвало последним штормом, ни одно животное не пало из-за болезни или несчастного случая, одним словом, его высочайшее вмешательство не требовалось, все шло своим чередом.
Большая часть времени ушла на разговоры со старыми друзьями, на приветствия жителей Талдона. Надо было запомнить имена детишек, родившихся за этот год, узнать новости. И, конечно же, все хотели услышать о его невесте. Он отвечал как мог подробно, но не скрывал того, что стремится поскорее вернуться на Лорей.
Он знал о намерении детей повести сегодня Кайлу к оленям. И он также знал, как длинен список дел, требующих его хозяйского внимания.
И все же он был здесь, задохнувшийся от быстрого бега, поскольку очень спешил их нагнать. Он наблюдал за ними, за своей женой. И снова поражался тому, насколько она особенная, не похожая на всех знакомых ему женщин.
Сегодня она выглядела совсем иначе, чем вчера, когда только вылезла из лодки – измученная, вымокшая, но при этом стараясь держаться с вежливой холодностью. Он знал, насколько ужасным для нее было это морское путешествие, и очень гордился ею за проявленное самообладание. И, как всегда, он был заворожен и очарован ее гордой красотой. Морская соль и ветер лишь растрепали ее прическу, но не погасили тот сияющий блеск жизни, который ему так нравился в ней.
