– Почему? – резко спросила она. – И потом... кто вам сказал, что вы никудышный отец? Вам просто нужно уделять дочери больше времени.
– Это не дом, а вертеп. А мои гости – просто отребье. Вилльерс оказал вам дурную услугу, Гарри, когда привел сюда. Мне нужно отослать Юджинию... я немедленно этим займусь, – тусклым голосом проговорил Стрейндж.
Гарриет сглотнула.
– Но она любит вас, – едва слышно прошептала она. – Не отсылайте ее! Просто постарайтесь, чтобы ее жизнь стала другой.
– Я допустил, чтобы мою дочь укусила крыса. – Он снова спрятал лицо в ладонях. – Мой дом... он, мягко говоря, кишит крысами... и двуногими тоже. А я сам понятия не имею, как это изменить. И как измениться самому, кстати, тоже. Вряд ли из меня уже получится простой деревенский сквайр, Гарри... – И вдруг, помолчав, неожиданно спросил: – Вы сердитесь? Это от злости ваши глаза вдруг стали такого цвета?
– У злости нет определенного цвета, – буркнула Гарриет, пытаясь переварить то, что он сейчас сказал. Неужели Джем оставит все, как есть – просто потому, что давно махнул на себя рукой? Потому что считает себя безнадежно испорченным и уверен, что не в его силах измениться?
– Странного цвета у вас сейчас глаза, Гарри, – пробормотал Джем. – Иногда они карие. А иногда темнеют и становятся почти фиолетовыми. А когда вы злитесь или что-то вам очень не нравится, тогда они... Так о чем я говорил? – поморщился он.
Отвернувшись, Стрейндж заботливо завернул дочь в одеяло.
– Может, оставить ее тут, пока она сама не проснется? А я могу побыть в какой-нибудь другой спальне, – предложила она. – Бедная девочка так натерпелась...
– Вы тоже. Я заберу ее к себе, – не оборачиваясь, бросил он, подхватив дочь на руки.
Что-то, неразборчиво пробормотав, Юджиния уткнулась носом в отцовское плечо. Длинные худые ножки свешивались с его руки. Гарриет вдруг подумала, что Юджиния смахивает на длинноногого журавлика.
– Спасибо, Гарри. Я ваш должник.
– Вы ничего мне не должны.
– Тогда я дам вам еще один урок фехтования, и будем считать, что мы квиты, идет? – Он окинул взглядом комнату – Гарриет могла бы поклясться, что от взгляда Стрейнджа не укрылась ни стоявшая в углу рапира, ни отодвинутый в сторону ковер.
– Кажется, ваши уроки начинают мне нравиться, – прижалась Гарриет. И почувствовала, как краснеет.
– После обеда, Гарри. А сейчас вам нужно выспаться.
Глава 22 «Преврати меня в блудницу. Или лучше не надо»
8 февраля 1784 года
Когда она снова открыла глаза, Джема рядом уже не было. В комнате стояла тишина, только за окном заливалась звонкой трелью какая-то птаха, примостившаяся на ветке соседнего дерева. Потом она вдруг услышала шуршание – подняв голову, Гарриет увидела сидевшую возле камина Исидору. Та читала книгу.
Гарриет выбралась из-под одеяла.
Исидора покосилась на нее через плечо и снова уткнулась в текст.
– Предупреждаю честно – прежде чем ты вздумаешь полюбоваться на себя в зеркало. А то увидишь, что у тебя на голове, и упадешь в обморок.
– Не упаду, – зевнула Гарриет. – Я всю жизнь живу с такой головой. Моя горничная, после того как помоет мне голову, стягивает мокрые волосы на затылке, иначе на них никакой управы нет.
– Похоже, у тебя была на редкость волнующая ночь, – отложив в сторону книгу, улыбнулась Исидора. – Может, расскажешь мне, что все-таки произошло? До меня дошли слухи о нашествии крыс. А еще о пожаре и о том, как потом всем домом искали пропавшего хозяина. Словом, как в плохой пьесе. Если не считать крыс, конечно, – в этом хоть есть что-то новенькое. Какой-то намек на правду. Звучит слишком мерзко, чтобы оказаться банальной выдумкой. Согласна?
– Да, крыса была – забежала к спальню к дочери Стрейнджа. Бедняжка перепугалась до смерти.
– Бррр! – Исидору передернуло. – Мерзость какая!
– Я сначала решила, что начался пожар, но, как потом выяснилось, это была ложная тревога. Да еще лорда Стрейнджа никак не могли отыскать. Во всяком случае, в спальне его не оказалось. И в его постели тоже. – На душе у Гарриет сразу стало тяжело – у нее было такое ощущение, будто ей на грудь навалили могильную плиту.
– Вот как? Интересно, в чьей же тогда постели он провел ночь? – хмыкнула Исидора.
Гарриет предпочла промолчать. Пугало то, что ее по-прежнему тянуло к Джему – даже сейчас, когда уже не оставалось никаких сомнений в том, что у него имеется любовница.
– Странная ты все-таки женщина! – протянула Исидора. Бросив эту непонятую фразу, она пожала плечами и снова уткнулась в книгу.
– Что ты читаешь?
– Макиавелли. «Государь». Тут рассказывается о том, как правители Италии боролись за власть. Моя матушка говорила, что тут где-то упоминается о моем дальнем родственнике, вот я и решила ее прочитать.
– Кто-то из твоих родственников был правителем Италии? – удивилась Гарриет.
– Нет, как я поняла, он был мелкой сошкой, побочным сыном, что ли. И был весьма сведущ в ядах, – хмыкнула Исидора. – В моей семье почти все могут похвастаться довольно необычными талантами.
– Зато в моей почти все могут похвастаться скучными и нудными добродетелями, – фыркнула Гарриет.
Исидора перевернула страницу. Потом снова вскинула на Гарриет глаза.
– Нудными добродетелями? – переспросила она.
– Вот именно, – подтвердила Гарриет.
– Мне тут пришло в голову... возможно, между нами есть какое-то родство, – ухмыльнулась Исидора. – Просто я заметила, что весь этот сброд в доме лорда Стрейнджа уже не кажется мне таким забавным, как раньше. Вчера вечером лорд Роук сказал мне нечто такое об абрикосах в коньяке... я просто ушам своим не поверила!
– И что же он сказал? – заинтересовалась Гарриет.
– По-моему, это было предложение... не совсем приличное, – пробормотала Исидора. – Я так смутилась, что сбежала в дамскую гостиную. А там ко мне с разговором привязалась какая-то дама с таким толстым слоем косметики на лице, что та смахивала на штукатурку. И с целой копной золотистых волос на голове – вылитая башня, честное слово.
– Прически в виде башни сейчас носят почти все, – уныло проговорила Гарриет.
– А знаешь, что я нахожу особенно странным? – отмахнулась Исидора. – Держу пари, лорду Стрейнджу и самому не нравятся эти его гости. Да что там – он и по именам-то не всех знает.
– Потому что ему все равно, кто его гости; я имею в виду – его не волнует, из знатной ли они семьи и достаточно ли высокое положение занимают в обществе.
– Тогда почему бы ему просто не открыть гостиницу? – фыркнула Исидора. – Лично я никогда не останавливаюсь в гостинице – моя свекровь твердо убеждена, что настоящей леди не пристало это делать, тем более что даме вообще не положено самой за что-то платить. Но вчера вечером у меня возникло чувство, что я нахожусь на постоялом дворе. Или – если называть вещи своими именами – вообще в борделе! Едят и пьют в любое время суток – целые горы бесплатной еды! – а потом подвыпившие гости принимаются гоняться за Грациями!
