Она никогда не узнает объятий мужа, никогда не будет держать ребенка на руках. Робкое пламя ее жизни замигало и погасло еще до того, как началась ее настоящая жизнь.
Жестоко обошлась судьба с Люси Гастингс, а ведь без нее караван невест никогда не был бы сформирован. Когда ее отец, преподобный Гастингс, принял предложение руки и сердца от молодого преподобного Коурри, то забеспокоился: как же он пошлет свою дочь одну через всю страну? Его беспокойство и стало причиной того, что Коурри организовал поиски невест для женихов. Так и возник караван Коуди.
Без Люси Гастингс ни одна из женщин в караване не имела бы поджидающего ее в Орегоне жениха. Но будущий муж Люси был единственным мужчиной, который знал и любил свою невесту, и он будет искренне горевать о ее смерти.
Коуди знал, что почувствует Пол Коурри. Но по крайней мере печаль Коурри не будет омрачена еще и известием о предательстве.
Коуди представил, как преподобный Пол Коурри будет читать письмо, которое он пошлет из форта Ларами. Однажды Коуди и сам получил такое письмо.
Вздрогнув, он выпрямился и вполголоса выругался. Потом обошел фургон с мелассой. Уэбб ушел.
Коуди долго вглядывался в темноту, туда, где Уэбб раскидывал свои одеяла. Не часто Уэбб позволял кому-нибудь нарушать свое стоическое одиночество. Инстинкт подсказывал Коуди: тут не обошлось без женщины. Наверняка это Августа Бойд.
Он покачал головой. «У каждого свой вкус». Черт побери, Уэбб, вероятно, подумал бы, что Коуди сошел с ума, если бы узнал, сколько времени он тратит попусту, думая о Перрин Уэйверли. Он не удивлялся привязанности Уэбба к этой себялюбивой и высокомерной мисс Августе Бойд.
Прежде чем пойти к себе, он обошел лагерь по периметру, проверяя, все ли костры затушены и надежно ли привязаны лошади. Когда Коуди подошел к палатке Перрин Уэйверли, то помедлил у полога, вообразив ее внутри спящей. В этот раз он не давал воли своей фантазии, попытался представить ее такой, какой она была. Одетой в то платье, в котором она ходила днем, с растрепанной косой и чуть приоткрытыми губами. Однако реальность оказалась столь же возбуждающей, как его романтические мечтания, и это его взволновало.
Что бы он сейчас чувствовал, если бы завтра утром ему пришлось хоронить Перрин Уэйверли, а не Люси Гастингс?
Коуди уставился на пыльный полог. Он никогда больше не собирается доверять женщине и давать ей власть над своими чувствами. Во сто крат предпочтительнее страдать от вечного одиночества, чем позволить женщине отрезать по кусочку от твоей души.
Стиснув зубы, он пошел прочь от ее палатки.
Из моего дневника.
Июнь 1852 года.
Люси Гастингс умерла. Я долго смотрела на нее, пытаясь понять, почему он был так расстроен. Я никогда не видела его с ней наедине.
С каждым днем я все больше прихожу в замешательство и беспокоюсь. Боюсь, что он посылает мне секретные знаки, которые я не понимаю, вот почему и думаю, что он избегает меня. Наверняка я их не поняла. Теперь я переживаю, что он разочаровался во мне, потому что я не оправдала его ожиданий.
Это объясняет, почему он с таким показным нетерпением ждет встреч с этой шлюхой каждый вечер. Он разочаровался во мне! Он наказывает меня! Он хочет, чтобы я видела их вместе, хочет испытать меня.
Иногда его молчание так злит меня, что мне хочется наказать его тоже. Я изобретаю способы для этого. Потом я пугаюсь своих мыслей, и мне приходится наказывать саму себя. Я обижена из-за того, что он заставляет меня думать о нем плохо. Неужели он считает, что мне доставляет удовольствие причинять себе боль?
Мои секретные послания гораздо проще, чем его. Я оставила пирог и ленту. Но знак, что он понял мои тайные намеки, был настолько неясным, что я не могла этого понять, поэтому во мне все кипит от злости.
Я в таком гневе! Я злюсь на мулов и на ручьи, через которые нам приходится перебираться. Я ненавижу вонючий шалфей и опунции, приготовленную на костре пищу и грязную воду. Я ненавижу горластых погонщиков и Перрин Уэйверли. И изможденных людей, которые встречаются нам по дороге.
Он единственный человек, который действительно знает меня. Почему же он так поступает со мной? Его молчание жестоко.
Я так устала ждать. Приди ко мне, приди ко мне, приди ко мне.
— Не могли бы мы пройтись немного? — предложила Перрин, оглядываясь через плечо на Кору.
Кора расхаживала рядом с фургоном Августы, спрятав руки в складках передника и озабоченно наблюдая за Перрин, которая пришла к Коуди на их ежевечернюю встречу.
Он, коротко кивнув, пошел в дальний конец лагеря. Поспешая за его широким шагом, Перрин приподняла юбки, оберегая их от колючек опунции, которая произрастала по берегам Платт. Каждый вечер им с Хильдой приходилось тратить целый час после ужина, чтобы вытащить колючки из своих подолов и втереть мазь в царапины на ногах. Все женщины возненавидели опунцию. И вонючий шалфей, который рвал юбки и заставлял чихать. И пыль. И полуденную жару, и…
Коуди остановился на песчаном холмике и, скрестив на груди руки, посмотрел на кроваво-красное закатное светило.
— Мы отошли на такое расстояние, что никто не сможет нас услышать, — сказал он, когда Перрин поднялась к нему. Потом повернулся к заходящему солнцу. Западный горизонт, насколько хватало глаз, горел алым, оранжевым и бледно-лиловым пламенем. — Так что же вы мне хотели сказать?
Небесные и земные просторы подавляли Перрин, вызывали в ней ощущение растерянности. Перед ними расстилалась великая бескрайняя прерия. Абсолютно ровный зелено-коричневый океан бороздили невидимые и опасные течения. В этот час темно-малиновые тени шагали на цыпочках через необозримые просторы, и Перрин решила, что никогда не видела ничего более дикого и пустынного, чем эта ужасная и прекрасная местность.
Опустив голову, она посмотрела на свои растоптанные туфли. Это будет вторая пара обуви, которую она сносила, идя позади фургона. Иногда ей не верилось, что они сумеют пересечь эти бескрайние просторы.
— Перрин?
Подняв голову, она посмотрела ему в глаза — прямо в синеву небес. Лицо Коуди было покрыто темным загаром. Сегодня вечером морщины на его щеках, все еще покрытых дорожной пылью, казались глубже, чем обычно. Она молча рассматривала его, размышляя, не избегает ли он ее, не заставляет ли себя приходить на эти вечерние встречи, стараясь сделать их как можно короче, или же ей это только кажется.
— Кора Троп желает стать невестой, — сказала она наконец.
Коуди нахмурился.
