— Кора Троп желает стать невестой, — сказала она наконец.
Коуди нахмурился.
— Нет, — произнес он.
— Но Люси больше нет… — Перрин осеклась, ей тяжело было говорить о смерти Люси. Мысль об этом ужасала. Перед ее глазами еще долго будет стоять одинокая могила у дороги. — Есть ведь… свободный жених…
— Женихи настаивали на определенных качествах.
— Никто не работает усерднее, чем Кора, вы должны были заметить это. Мы все сочувствовали Джейн Мангер, когда Уинни не могла помочь ей справиться со всеми делами, но Кора выполняет всю работу одна все это время. Ей двадцать три года. Она достаточно молода, чтобы родить много детей. Она четвертая из десяти детей, поэтому знает все о семейной жизни и о детях. Она худенькая, но сильная. Именно таких жен ищут орегонские женихи.
Он смотрел на нее, не мигая.
— Во-первых, жених Люси знал и любил ее. Пол Коурри хотел не просто какую-нибудь жену, он хотел Люси Гастингс. Я сомневаюсь, что ее можно подменить и он этого не заметит.
Щеки Перрин залились румянцем.
— Я не то хотела…
— Во-вторых, мужчины из Орегона особо указали, что им нужны здоровые и образованные женщины. Они строят свое будущее. Они ищут жен, способных выполнять тяжелую работу, но это должны быть образованные женщины, которые смогут учить их детей. Кора Троп — необразованная, манеры ее грубы, как необтесанный кусок гранита. Скажу прямо: Кора Троп — просто рабочие руки и сильная спина. Орегонские женихи требуют от своих будущих жен еще образованности и ума.
— Вот, значит, как вы, мужчины, смотрите на нас. Рабочие руки и сильные спины? Стадо рабочего скота, которое может читать и писать? Он нахмурился.
— Это звучит слишком грубо. Но если бы Кора имела со мной беседу в качестве невесты, я бы отправил ее обратно.
Руки Перрин сжались в кулаки.
— Когда путешествие началось, у нас было одиннадцать невест. Разве женихов было тоже одиннадцать?
— Нет, — согласился он, немного помолчав. — Было двенадцать писем.
— Итак, остается один жених, которому невеста не достанется. Верно?
Он сдвинул шляпу на затылок. Резкие черты его лица осветились закатным светом.
— Поймите, Перрин, Кора не подойдет.
Глаза ее вспыхнули. Она вскинула подбородок.
— Августа собирается избавиться от Коры в форте Ларами. И отказывается дать ей денег, чтобы оплатить обратный проезд в Чейзити. — Голос Перрин понизился до шепота: — Разве вы не догадываетесь, что станется с Корой, если ее оставят в форте без денег, без крыши над головой?
Коуди прищурился, глядя в ее сверкающие глаза:
— Это проблема только Коры и Августы. Нас с вами это не касается.
— Нет, касается! Я знаю, что происходит с женщиной, когда она остается без гроша в кармане. Я знаю, чем пахнет отчаяние, знаю слишком хорошо. Я знаю, что сделает Кора только для того, чтобы выжить, и знаю, что она после этого почувствует. Все оставшуюся жизнь она будет носить на себе клеймо позора! Мы не должны допустить, чтобы это произошло!
— Черт побери! — Он хлопнул шляпой о колено. — Вы не понимаете слова «нет». Почему чужие проблемы становятся нашими проблемами? Почему мы должны их решать? Почему мы не должны этого допустить?
Взгляды их встретились.
— Я не знаю, почему это наша проблема, но это так, — сказала она с глубоким вздохом. — Если я смогу придать Коре немного лоска, ваше решение изменится?
— Но вы понимаете, что лоск — это не только умение держать чашку? Вы понимаете?
Они стояли так близко друг от друга, что Перрин чувствовала сладковатый запах оленины, которую он ел на ужин. Она смотрела на умирающий закат, сверкающий в мягком пушке его усов и бороды, на сверкающие красные искорки в его волосах, и сердце ее замирало в груди.
— Пожалуйста, Коуди, — прошептала Перрин. — Я прошу только одного: дайте Коре шанс на лучшую жизнь. — Она коснулась кончиками пальцев его рукава, но тотчас же отдернула руку, почувствовав под фланелью жар мужского тела. — Кора жила при Августе несколько лет. Несомненно, она многое переняла у нее, чем сможет воспользоваться, если потребуется. Пожалуйста, я прошу, дайте ей шанс. Не оставляйте Кору в форте. Не дайте этому случиться!
Он смотрел на ее губы.
— Я обещал женихам доставить им невест, отвечающих всем их требованиям.
Она заметила пульсирующую жилку у него на шее. Дыхание ее участилось.
— Кора будет довольствоваться самым малым. Она сотрет ладони до крови, работая, чтобы обзавестись мужем, собственным домом и детишками. Только дайте ей шанс. Вы дали шанс Уинни, и посмотрите, как все хорошо обернулось. Пожалуйста, подумайте…
Перрин осеклась. Коуди смотрел ей прямо в глаза. Она прочла в его взгляде гаев и желание. И, подавив вздох, почувствовала, что ноги у нее подгибаются.
— Черт возьми, Перрин! Когда вы смотрите на меня так, как сейчас, мне трудно вам в чем-либо отказать, — прохрипел Коуди.
Перрин затаила дыхание. Конечно же, она неправильно его поняла. Облизав губы, она задрожала, невольно подавшись к нему. Коуди Сноу притягивал ее точно магнитом, и Перрин ничего не могла с собой поделать.
— Значит, вы разрешаете Коре стать невестой? Я убедила вас?
— Скажите мне вот что. — Он вглядывался в ее раскрасневшееся лицо, рассматривал ее щеки, лоб, чуть приоткрытые губы… — Скажите, все это только ради Коры? Или из-за Августы? Я полагаю, что, если Кора сменит свой статус, она не останется в фургоне Августы?
Взгляд Перрин остановился на его губах. Его нижняя губа была толще верхней. Она этого раньше не замечала.
— Если Сара согласится, Кора хотела бы занять место Люси в ее фургоне, — прошептала Перрин. Почему же она не может спокойно смотреть на его губы?.. — Августа Бойд прекрасно справится с упряжкой мулов. А если не сможет, то ей самой придется остаться в форте Ларами.
Конечно же, Перрин понимала, что Августа не сможет в одиночку управиться со всей работой. Но она не позволяла себе думать о том, что Августа, возможно, останется в форте, — эта мысль доставляла ей слишком большое удовольствие. Постыдное удовольствие.
— Я волнуюсь только за Кору, — сказала она. — Мне все равно, что будет с Августой.
Но Перрин говорила неправду. За двадцать семь лет жизни она поняла, что ненависть может так же крепко связывать людей, как и любовь, может создать такое же сильное влечение, какое чувствуешь к самому дорогому человеку. В этом смысле она не оставалась равнодушной к судьбе Августы Бойд, в глубине души желая, чтобы та получила по заслугам. И ей хотелось присутствовать при этом.
— По крайней мере вы подумаете?
Коуди в задумчивости расхаживал по холмику. Внезапно остановившись, он повернулся к ней и развел руками:
